Из всех моих врагов в живых остался только я сам. Бороться нужно только с самим собой.
Ноги подогнулись, на секунду их пронзила боль.
Присел, сложив колени, лицом вперед, удерживаю равновесие топором. Удивительно, что я его ещё не бросил. Уже и думать забыл. Что я тут делаю? Господи, как горло дерёт. Хочется кашлять, но сил нет.
Глаза сами собой старались закрыться. Я ведь не сплю второй день. Если поспать всего пару часов, будут силы идти дальше. Так и сделаю. Просто небольшой отдых. Печень сформирует из нищих жировых запасов гликоген, органы восстановятся, особенно мозг, очиститься кровь. Скоро будет темнеть, а в темноте хорошо спать. Это полезно для здоровья.
Из вяло парящего снега, в свете звезд, навстречу мне — шли двое. Я видел их. Почему-то снежинки не загораживали силуэты. Две фигуры. Помоложе, статный, в лёгкой тёмно-зеленой офицерской форме, то хмурился, то усмехался. На груди несколько медалей, чуть в стороне два ордена. Одежда не шла к погоде, но это их мало волновало.
Второй вообще на двух костылях, которые упирались под мышки. Одна нога. В какой-то момент стало видно, что и эта нога — протез. Ног не было вообще, но он старательно опирался на два костыля, переносил вперёд протез, опирался на него, перешагивал вперед. Тоже был одет слишком легко для мороза. На нем блестели ветеранские планки, означающие десятки наград. Потёртый знак «гвардия», старшинские знаки различия, на петлицах крошечные озорные танки.
Тёмный ночной сумрак.
Когда дошли, а это заняло бесконечно много времени, тот, что на костылях, сердито и ожидательно посмотрел на второго. Помоложе усмехнулся и помог спуститься с костылей прямо в снег.
Вьюга кружила вокруг меня.
Глаза старшего оказались на уровне моих. Попробовал отвернуться, из-за горящего в глазах гнева мне показалось, что он сейчас наотмашь ударит меня. Но он аккуратно взял за плечо и повернул лицом к нему.
«Думаешь, мы прошли от Сталинграда до Берлина и Кёнигсберга, чтобы ты тут просто сдался?» — раскатисто пронеслись в моей голове громогласные мысли.
Старший, все так же смотря в глаза, полез ко мне в карман. Там же ничего нет. Нет?
Тем не менее, он извлек оттуда плеер, распутал наушники, вставил флешку, заботливо пристроил мне в уши.
— Я стараюсь жить так, чтобы мне не было стыдно перед вами, дедушка. И дедушка. Даже сейчас. — Прошептал я одними губами и попытался встать. Ноги вновь прострелило болью, но я её проигнорировал, опираясь на топор. Сначала одна, потом вторая. Встал.
Они смотрели на меня в четыре глаза. Молча и серьезно.
— Иди, — тихо произнесли они, не раскрывая ртов.
Кивнул. И пошёл. В ночь. С каждым шагом мне становилось легче, демоны снов и тьмы отступали от меня.
Калечащими острыми звуками в барабанные перепонки из плеера, из кабыровской флешки, летели слова песни:
И я шёл, откуда-то твердо зная, что пройду ещё немыслимые двенадцать километров, дважды пересеку окаменевшую речку, обогну заброшенную цементную площадку, некую хомутовскую лесопилку, пройду по кромке леса и дойду до одинокого дома на пригорке. И хотя он пуст, примет меня как родного.
Я иду.
Дорогие Друзья!
Рад что вы прочли мою книгу.
Надеюсь, вам понравилось.
Я выбрал достаточно необычный вариант конца света — «замерзание», посчитав её как минимум не заезженой и как максимум — реально возможной (хотя бы потому что как говорил Дядя Ярик — «такое уже было»).
Если есть мысли и мнения по тому, как человеческое общество развивалось правильно или неправильно, пишите, пожалуйста, в комментариях.
Если есть пожелания по продолжению. Ну что же, Антон Странник-один вполне себе жив, продолжение возможно. Напишите.
Как он должен выпутаться, какие события могу ещё произойти.
И большой поклон читателю نبيل صخيري и Вадиму Яруткину.
Мысли автора
Не по сюжету.
1. Мне тут не раз и не два пишут. Что главный герой — гопник.
Хм. Давайте так. Мне же, но касательно другой книги — «Кайл Соллей» написали что главный герой — сопляк и слабак. Странно, учитывая что он за повествование человек сто-стопятьдесят убил.
Даже женщина одна писала — какой он у вас хороший и добрый (Кайл). Гм. А сколько он должен зарезать чтоб не такой добрый? Есть показатель?
А наш Антон Странник? Говорят — гопник. Здесь известная проблема. Контекст. Ситуация. Скажите честно, кто-то считает что можно выжить в условиях конца света если ты маменькина корзиночка с восьмью классами фортепиано?