Своими сильными пальцами он прижимал ее к своей коже, такой горячей, как будто огонь у нее внутри сжигал и его тоже. Он перевернулся на спину, с такой легкостью поддерживая ее тело, как будто она весила не больше ребенка.
Одним быстрым, плавным движением, он поднял ее тело и вошел в нее. Хьюстон издала такой полукрик-полустон удовольствия, что он прокатился эхом по всей шахте.
Ее голова откинулась, на ее шее и завитках волос блестел пот, и, положив руки на его плечи, она отдалась своему порыву всевозрастающей страсти. У нее не было мыслей. В тот момент она только чувствовала, так, как она никогда до этого не чувствовала.
Руки Кейна впивались в ее кожу. Он поднимал и опускал ее, и она все больше и больше взвинчивала бешеный ритм движений, высвобождающих их дремавшую до сих пор страсть.
На секунду она открыла глаза и увидела его, увидела выражение на его лице, его приоткрытый рот, его зажмуренные глаза; и удовлетворение, исходившее от него, снова зажгло в ней ее собственные чувства.
Темп возрос.
— Кейн! — ей показалось, она лишь прошептала это слово, но звук опять отозвался со всех сторон, разносясь эхом в холодном воздухе по всей шахте.
Кейн не ответил, но продолжал поднимать и опускать ее со все увеличивающейся скоростью, и, когда он в последнем яростном порыве вошел в нее, Хьюстон почувствовала, как ее тело вдруг застыло, ее спина прогнулась до оцепенения, а ноги сжали бедра Кейна.
Ее тело забилось в судорогах, а потом все вдруг кончилось, и она бессильно упала на его мокрую от пота грудь. Руки Кейна так крепко прижимали ее, что ее ребра, казалось, вот-вот не выдержит, но она поджала под себя руки и попыталась вжаться в него еще больше.
Они, не шелохнувшись, лежали рядом друг с другом, и только рука Кейна нежно ерошила ее волосы.
— Ты заметила, что начался дождь? — тихо спросил он через некоторое время.
Хьюстон была безразлична ко всему, за исключением его тела, лежащего рядом с ней, и тех замечательных, незабываемых чувств, которые она только что испытала. Она помотала головой, но на большее ей не хватило сил.
— Ты заметила, что здесь температура — градусов сороки что я лежу на сотне маленьких остреньких кусочков угля, которые ты находишь столь красивыми, и что моя левая нога отсохла еще час назад?
Улыбаясь, она откинулась на его теплую грудь и кивнула головой.
— Я полагаю, в ближайшую неделю-другую ты двигаться не собираешься.
Хьюстон распирало от смеха, но она спрятала лицо и мотала головой.
— И тебя не волнует, что у меня пальцы на ногах замерзли так, что если я их стукну обо что-нибудь, они, скорей всего, просто отвалятся?
Ее отрицательный ответ только заставил его прижать ее покрепче к себе.
— А тебя нельзя было бы подкупить?
— Можно, — прошептала она.
— Как насчет того, чтобы быстренько одеться, остаться здесь и смотреть, как идет дождь, и ты бы могла задавать мне вопросы? Это тебе нравится больше всего, насколько я могу судить.
Она подняла голову, чтобы посмотреть на него.
— А ты ответишь на них?
— Может быть, и нет, — нежно сказал он, поднимая ее, но неожиданно остановился и поцеловал долго и страстно. Потом он погладил ее щеку. — Ведьма, — пробормотал он, поворачиваясь, чтобы взять брюки.
Когда Кейн встал, Хьюстон увидела, что вся его спина была усеяна мелкими камешками угля. Она принялась отряхивать его. Ее грудь то и дело слегка касалась его спины.
Кейн повернулся и схватил ее за запястья.
— Не начинай этого снова. В тебе, леди, есть что-то такое, чему я вряд ли могу противостоять. И хватит тут стоять с таким самодовольным видом.
Даже когда он говорил, его глаза блуждали по ее обнаженному телу.
— Хьюстон, — чуть ли не прорычал он, отпуская ее и отворачиваясь, — ты совершенно не такая, как я ожидал. А сейчас — чтоб быстро оделась, пока я… опять не свалял дурака.
Хьюстон не стала спрашивать, что означало, что он «опять сваляет дурака», но ее сердце радостно забилось, и она начала натягивать на себя позаимствованную у Кейна одежду. При виде оторванных пуговиц и порванной материи она заулыбалась.
Она еще не успела одеться, когда он уже усадил ее к себе на колени, удобно облокотившись на стену туннеля.
Снаружи, не переставая, лениво накрапывал дождь. Хьюстон поуютнее устроилась в объятиях Кейна.
— С тобой я чувствую себя счастливой, — сказала Хьюстон, прижимаясь к нему.
— Со мной? Ты даже не получила подарка, который я для тебя приготовил.
Он задумался на секунду.
— А, ты имеешь в виду — прямо сейчас. Ну в общем, и ты не заставляешь меня особенно грустить.