Сказав это, я повернулся и первым направился на штабной этаж. Уже было ясно, ничем другим, кроме как местом, где располагался штаб Хотиненского укрепрайона, тот уровень быть не мог. Поднявшись, первым делом я вручил стоявшему недалеко от лестницы Якуту автомат «Суоми». Потом поинтересовался:
— Вижу, вы тут с Ежовым немножко передохнули от дел наших праведных? Теперь поработайте на правое дело. Якут, я тебе не стал брать винтовку – потрошитель в условиях ближнего боя получше будет. Но после того как закончим с этим этажом, спустишься ниже и сам подберёшь себе оружие. Там разных винтовок, хоть задом ешь!
Взглянув на часы, я понял – нужно поторапливаться, уже было 5-05, а в 7-00 у финнов подъём и физзарядка. За что я уважал чухонцев, так это за их педантизм и стремление к здоровому образу жизни. Быстро перераспределив своих бойцов, я скомандовал начинать операцию. Работали мы тройками, две из них врывались в комнаты и нейтрализовали финнов, а тройка под моим командованием контролировала в это время коридор.
Нейтрализация противника заключалась в том, что зашедшие внутрь бойцы подымали спящих финнов и скручивали им руки свёрнутыми в жгут простынями. Если противник начинал сопротивляться, его тут же ликвидировали. Связанных офицеров перегоняли в помещение, где были установлены туалеты и два душа. Планировка этого этажа была такая же, как и на нижнем, в казарме. Только здесь всё было сделано намного качественнее, и стены были обиты досками. Столовая смотрелась гораздо уютнее, в ней даже стояло пианино и бильярд. Помещения, где находились туалет и столовая, мы проверили в самом начале нашей зачистки.
Когда ребята ворвались в последние двери, я не утерпел и зашел в комнату, откуда вывели меньше всего пленных, всего двоих финнов. Когда я включил свет, меня чуть не вывернуло наизнанку. Шесть кроватей из восьми были залиты кровью, в воздухе стоял запах, будто в скотобойне. На всех залитых кровью кроватях лежали трупы, с практически отделёнными от тела головами.
— Да, Шерхан, как всегда, в своём репертуаре, — подумал я, — вот же ленивый, балбес! Не любит себя ничем утруждать! А, что – прошёлся тут вдоль кроватей, топориком потюкал, и возиться с пленными не надо. Риска, опять же, никакого, а вдруг какой-нибудь упёртый финн возьмёт и вытащит из-под подушки пистолет.
Эта мысль меня почему-то зацепила, и я, как полный параноик, начал заглядывать под подушки на всех кроватях, где лежали трупы. Когда под одной из подушек я нашёл «Вальтер» на боевом взводе, я уже по-другому взглянул на действия Шерхана и его кровожадность.
Проанализировав все известные мне эпизоды проявления жестокости Наилем, я удивился. Каждый случай, когда Шерхан проявлял свою звериную натуру, совпадал с моментом, когда решалась наша судьба, собственно, наша жизнь и его, естественно, тоже. Когда всё было более или менее спокойно, это был милейший человек. Я даже сам видел, как он накладывал из своего котелка кулеш в миску финской девочке. Ребятишки из деревни Суомиссалми каждый день паслись в расположении нашей роты. И ни один из маленьких финнов не уходил домой голодным. Каждый уносил или булку хлеба, иногда банку консервов и почти всегда полную миску солдатского варева.
Получалось, что Шерхан никакой не кровожадный монстр, а человек, который просто очень хочет выжить. А гены предков, жестоких воинов Чингисхана, помогают ему это сделать. Наверное, Наиль, предчувствует беду, и таким вот способом безжалостно уничтожает грозящую ему смертельную опасность. Вот и сейчас, это единственная комната, где финны убиты во сне. В другом помещении, которое зачищала группа Шерхана, уничтожен только один финн. Да и то его зарезал Ежов, пырнув ножом, когда тот попытался оказать сопротивление.
Из этой вонючей финнобойни я вышел как раз в тот момент, когда из последней зачищенной комнаты выводили двух человек. Это были генерал Финской армии и какой-то человек, одетый в гражданскую одежду. Они единственные из всех захваченных нами пленных были одеты – один в генеральский мундир, второй в богато смотревшийся костюм. Остальных пленных сгоняли в санитарный узел в одном нижнем белье.