После отбора рейдовой группы, началась подготовка к вылазке. В первую очередь, мы набивали динамитом финские походные рюкзаки. Затем мы их переносили в землянку, находящуюся в конце нашего подземного хода. Иванов, кроме всего прочего, заложил фугас в нашем пороховом погребе и вывел выключатель для его активации в орудийный зал. Всё это было сделано по просьбе Кузнецова, который оставался на время моего отсутствия комендантом нашей крепости:
— Понимаете, товарищ старший лейтенант, тут остаётся слишком мало людей и половина из них раненые. Вдруг финны ночью организуют штурм? Отбиться от них будет очень проблематично. Эти сволочи, ночью подползут к доту с разных сторон и выжгут нас огнемётами. И что? Позволить им обратно захватить дот? Ну, уж нет! Лучше погибнуть, чем это допустить.
— Ладно, Кузя, ты прав. Об этом мне надо было подумать пораньше. Всё это может произойти даже и тогда, когда мы все будем в доте. И когда финны начнут явно нас брать за горло, то, конечно, гораздо удобней иметь кнопочку под рукой. Нажал её, и всё – привет родителям! Не нужно мучиться, спускаясь на нижний уровень, чтобы там взорвать гранату. Да, мужик, это по-нашему, по-русски:
— Врагу не сдаётся наш гордый Варяг!
— Пощады никто не желает!
Наша диверсионная группа была готова через полтора часа. В последний раз, обнявшись с провожающими нас ребятами, мы в 2-03 тронулись в этот безумный рейд. Все были загружены как караванные мулы, у каждого, кроме меня, за плечами висел груз не менее сорока килограмм. А всего, вместе с оружием, вес превышал пятьдесят килограмм. Один я шёл с лёгким, всего двадцатикилограммовым рюкзаком.
Такая поблажка была вызвана тем, что я шёл первым, и именно мне, в случае встречи с финнами, предстояло их забалтывать. Для лучшего впаривания мозгов финнам, я собственноручно напечатал хитрые бумажки. Для этого пришлось опять воспользоваться печатной машинкой, находящейся в генеральской приёмной и бланками Хотиненского укрепрайона. Я изготовил два распоряжения за подписью командующего Армией Карельского перешейка Хуго Эстермана.
В первом, предписывалось всем командирам частей оказывать всемерное содействие специальной сапёрной группе, направляемой для уничтожения 45 дота. Во втором распоряжении предписывалось командиру 46 дота оказать помощь направляемой в его распоряжение, специальной сапёрной группе – для организации подрыва, захваченного противником, 45 дота. Подпись финского генерала я, естественно, подделал. Для этого воспользовался воспоминаниями моего деда. Он, в свою бытность курсантом военного училища, любил похалтурить в учёбе. Практически все, положенные по курсу чертежи, элементарно стеклил с самостоятельных работ своих товарищей. В этом он достиг немалых успехов. Вот и я, приложив к стеклу настольной лампы документ с подлинной подписью Хуго Эстермана, перенёс эти закорючки в свои подмётные бумажки. Потом на них поставил гербовые печати. Правда, в печатях, по кругу, маленькими буквами было написано – Хотиненский укрепрайон, но, первоначально, при беглом осмотре документа в глаза сразу бросался крупный герб Финской республики. А в темноте, при дёргающем свете фонарика, как я надеялся, все огрехи будут незаметны.
Километра два мы шли по траншее, ведущей в сторону 46 дота, совершенно беспрепятственно. Иногда встречающимся на пути финнам я громко кричал:
— Посторонись! Все к стенке, в мешках динамит!
Эти мои выкрики срабатывали безошибочно. Таким образом, мы даже благополучно прошли мимо одного финского офицера. Он вместе с двумя рядовыми послушно прижался к стенке траншей, пока мы протискивались мимо них. Только уже метрах в четырёхстах от 46 дота нас остановили на финском блокпосту. Но тут прекрасно сыграли заготовленные мной бумажки. Командир этого блокпоста даже объяснил мне, как лучше подойти к 46 доту.
Когда мы были практически у его стен, разгорелась ожесточённая перестрелка у нашего 45 дота. Пользуясь поднявшейся суетой, мы смогли приблизиться вплотную к стене дотА и уложить под ней наши рюкзаки. Причём последние метров сто мы двигались по открытой местности, сквозь проделанный финнами проход в минном поле. Прошли мы недалеко от бронированной двери в дот, но, как я и думал, она была закрыта, и из бойницы грозно торчал пулемёт. Финский часовой из-за двери нас даже окликнул и спросил: