После ввода мяча, первой же передачей мяч оказывается у неё. Как он и предполагал. Нет, он знал, что кроме неё никто не будет так безрассудно пытаться его обыграть. С непонятной, призрачной целью. Он не понимал её, он не понимал, почему она так жаждет его победить. Вот только чего он не смог предсказать, так это то, что Аоки не будет идти на него, а обводя слабых игроков, которые слабее её в несколько раз, подойдёт к кольцу и просто закинет мяч в корзину. Её целью сейчас был не он, а просто забить мяч. Как всё просто.
— Я думал, что ты хочешь дуэли. — протянул Акаши, когда девушка возвращалась на свою половину площадки. Вздрогнув, она остановилась и ответила на его небольшую провокацию:
— Я не в той форме, чтобы играть с тобой один на один Акаши.
— Ты признаешь, что проиграла мне? — скалится он, теперь он хочет раздразнить её. Она такая же, как он. Они похожи. И он понимает, как можно раздразнить её. Девушка хмыкает и, ничего не ответив, поворачивается к нему спиной. Она приняла его вызов. Игра обещала быть занятной.
Никто не мог предугадать такое. Как они играли! Да ещё так, будто от игры зависит их жизнь. Не только весь первый год наблюдал за игрой, вцепившись руками в металлическое ограждение площадки, но второй и даже третий год во время перемены. Тренера спортивных клубов смотрели на зрелище чуть ли не с открытыми ртами. Уже явно надеясь заполучить таких игроков в свои клубы.
— Хоши!!!
Громкий голос отвлёк противников от игры. Она узнает этот голос из тысячи. И поэтому мяч, который должен был пролететь красивой дугой в корзину, упал на асфальт и откатился куда-то очень далеко. Пожалуй, это был единственный человек, которого она боялась. Поэтому, как только парень со второго года вошёл на площадку, девушка предпочла спасаться бегством, нежели получать нагоняи. Но, увы и ах, её дьявольский план по спасению был сорван её подругой. Аой удержала неугомонную и сейчас перепуганную до чёртиков Аоки.
— Аой, напомни мне, чтобы я тебе прибила! — прошипела розововолосая прежде, чем её, дёрнув за руку, утащили с площадки в сторону умывальников. И девушка была явно не в восторге от происходящего, особенно ей не нравилась самодовольная моська Акаши и разочарованная мина на лице капитана её команды.
***
— Ты совсем сдурела?! Мне твой отец голову открутит, если узнает, что ты играла! — и это он повторяет уже, наверное, раз пятый или шестой. Светлые волосы взъерошены, а в серых глазах проскальзывают искорки гнева. Ну, подумаешь, сыграла разок, от этого же ничего плохого не случится. Вечно они из меня калеку делают. Он, Аой, отец, менеджер и врачи.
— Такеши, уймись, всё со мной хорошо! — прорычала я, сверля его своим любимым взглядом. Как жаль, что на него он уже не действует. В прошлом году я исчерпала свой лимит на его запугивание. Теперь его может запугать только отец, и если подумать, может и Акаши сможет, а вот я, увы, нет.
— Теперь ты меня послушай, дорогуша! — в ответ зарычал он, ему это дозволено только на правах кузена по линии отца. И поэтому он так печётся о нерадивой сестрёнке, которая нарушает все советы врачей и приказы отца. — Тебе уже не раз говорили, что после операции тебе нельзя играть! Ты инвалидом хочешь стать в шестнадцать лет, а?
Он как отец. Иногда мне кажется, что он должен был родиться вместо меня. А я вместо него. Он похож на отца характером, взглядами на жизнь и манерой говорить всё в лоб, если он считает, что я могу стать калекой, он скажет это прямо, не станет подбадривать и говорить, что всё хорошо. Он не будет давать мне поблажек, даже если я его семья. Хотя наши отношения далеко не семейные. Все те, кто хоть как-то связаны с фамилией «Аоки» семья лишь на словах. Когда-то очень давно мой дедушка сказал: «Все, кто носит фамилию Аоки, не будут семьёй, одни будут желать власти, а другие отвергать её!». Если однажды я стану калекой, то наследником станет Такеши, и это неоспоримо.
— Умолкни, меня уже бесит ваше отношение ко мне, последний год вы меня только с калекой и сравниваете! Не делай то, не делай это! Не ходи на площадку, не смей брать в руки мяч! Как меня это всё раздражает! — я говорила тихо, твёрдым, как сталь голосом. Я знаю это последнее, что боится Такеши, он боится меня, когда я именно в таком состоянии. Я уверена, что для него мои слова звучали оглушительно громко. Он фыркает и сбегает, как последний трус. Как это на него похоже.
-Акаши, а ты знаешь, что подслушивать это пример дурного тона? — протянула я, смотря на парня, который как бы только что вышел из-за угла к умывальнику. Он скосил на меня свои разноцветные глаза и, хмыкнув, включил воду, начал тщательно намыливать руки. Даже слишком тщательно. Его что-то беспокоит. Ну да ладно, не мои проблемы. Игра всё равно уже закончилась его победой. Как же бесит.
— Прости, но мне не интересна твоя личная жизнь. — бесстрастно произносит он и уходит, оставляя меня наедине с собой и своими проблемами. Подхожу к крану и, повернув его вверх, направляю струю холодной воды на лицо. Позволяя себе немного расслабиться, не думать ни о прошлом, ни о настоящем, просто забыть всё. Но видимо не судьба.
— Хо-чан, я хотела как лучше! — неуверенно начала Аой, наверное, понимая всю опрометчивость своего решение подходить сейчас ко мне. Она знает, что поступила слегка неправильно, позвав Такеши.
— Аой, будь добра, оставь меня одну… — устало выдохнула я, не поворачиваясь к ней лицом, после услышала её типичное и совершенно ожидаемое: «Но!». Добавила угрожающим тоном — Пока я тебя не придушила, поверь, сейчас я могу это сделать!
Она, кинув на прощание что-то нечленораздельное, предпочла удалиться. Хорошая девочка. Конечно, зря я с ней так, но это будет ей уроком, что не следует переходить дорогу мне. Я ведь не такая добрая, как Такеши или как наши общие друзья. Я такая, какая я есть. И другой я становиться не хочу.
Когда я уже не чувствовала лица, я высунула голову из потока ледяной воды и ушла в раздевалку. Остаток времени я хочу провести вдали от школы и вдали от людей вообще. Просто побыть одной. Раньше бы я сбежала из дома к другу, но, увы, он остался в Токио, могла бы взять мяч и всю ночь напролёт играть одна на площадке. Тоже не выход — все мячи в доме были заботливо выброшены прислугой по велению папочки. Теперь мне просто некуда деваться, они отрезали все пути к моему одиночеству, я сомневаюсь, что Такеши или Аой хотели сюда поступать, у них обоих друзья остались в Токио. Отец просто подёргал за ниточки, и они перевелись сюда. Чтобы я была под надзором знакомых ему людей. Он просто хочет держать меня в узде.
Переодевшись из школьной формы в повседневную одежду, которую я тоже взяла специально, хотела уйти после третьего урока, а получилось так, что ухожу после второго, ненавижу этот день. Пятница тринадцатое, но вот чувствую, что сегодня ещё что-то случится, что вообще выбьет меня из колеи. Что-то весьма неожиданное.
Возвращалась домой пешком, Киото город большой, чтобы дойти от академии до дома мне потребуется пару часов не меньше. В общем-то, домой особо-то идти и не хочется. Отец, наверное, уже узнал, что я взяла в руки мяч, и он вернётся даже из Токио, чтобы отчитать меня за непослушание, и выскажет всё, что думает о состоянии моего серого вещества. Иначе и быть не может. Так было всегда.
По носкам кедов легонько ударил мячик, выкатившийся из очередной баскетбольной площадки. Эдакий соблазн отдать мяч или выпендриться и кинуть мяч красивой трёхочковой дугой. За решёткой поля на меня выжидающе смотрели трое детей. Двое из которых были мальчики-близнецы с тёмными волосами, только у одного глаза были с жёлтым оттенком, а у второго с серым. Третьим ребёнком была маленькая девочка, как она попала сюда вообще непонятно. На ней было длинное светло-голубое платье, а на ногах сандалики. Когда на двух близнецах были футболки и длинные шорты. Мячик, очевидно, принадлежал им.