— Ты сейчас о чем? — с подозрением спросил Хакас.
— Если даже мы с Люськой такие везунчики, то вы двое за месяц бы точно наткнулись на что-то. Снега много было?
— Когда приехали — практически нет. Потом выпадало, но подтаивало. — припоминал наш герой.
— Предположим, покойнички не слоны, приходящие умирать в наши края, а кто-то им помогает. Здесь не самый оживленный перекресток, значит нужно либо искать прямо в усадьбе, или кто-то их сюда притащил. Зимой на санках это делать сподручнее. Тем более, тогда и в имении нас не было. И из этого следует что?
— Что они где-то лежали раньше в другом месте. — провозгласила Люся.
— И это тоже. Но самое главное — нам позарез нужна собака-ищейка. Первый труп — случайность, второй — совпадение. Если еще кого сыщем — точно серия. Народ, кажись, нам привалила деревенька с маньяком. — я обняла их, и мы двинулись обратно
К трем часам приехала пафосная делегация — Братолюбов, Фохт, местная ведьма и плотного телосложения русоволосый богатырь с аккуратной бородкой.
Собаку, что характерно, не привезли.
Папенька нашей даровитой экстрасенши, Павел Александрович Осетров, служил почетным мировым судьей, а заодно в нескольких других общественных организациях, и явно смущался повода для нашего знакомства. Я за столом присутствовала в качестве почетного павлина — родственница графа Татищева, без пяти минут фаворитка князя Алексея Александровича (намек на это Люська запустила от полнейшей безысходности, но сработало же — на меня впоследствии чихнуть боялись. И только Федя косился еще хуже).
Ужинали здесь при свечах, что создавало особый романтичный ореол — Люська с Хакасом этой романтики наелись уже лет на десять вперед, думаю. А мне вот не хватает романтики и объекта ее приложения.
От нечего делать начинаю строить глазки приехавшим, вызвав приступ смущенного кашля у Братолюбова и осуждающий взгляд Фохта. Что же, и тебя поддразнить можно. Незавершенность прошлой встречи возбуждает еще больше, чем прошлогодний пятимесячный опыт, и вот уже надворный советник поперхнулся раз, другой, отложил вилку и углубился в негромкий разговор с Димой. Ничего, у нас еще много веселого впереди.
После застолья мы прошли в гостиную, где за ломберным столом наша героиня пыталась пристроиться с доской Уиджа. Мне тридцать лет, на какую хрень я трачу время! Но все держали лицо, расселись кружком и началась перекличка.
— Дух мещанина Леонтьева, приди к нам… Дух мещанина Фролова… Дух мещанина Никитина… Дух приказчика Тихомирова…
У парней сегодня был явно перерыв. Короче говоря, с доской не получилось. Господин Осетров краснел, смущался, Братолюбов волновался, Фохт хранил невозмутимость. И только я собралась как-то особенно едко охарактеризовать наше времяпрепровождение, как барышня рухнула на столешницу и глухим голосом произнесла.
— Ищите. Нас. Ищите. Мы здесь.
И отрубилась окончательно.
Началась суета, носились слуги, вальяжно подошла Люська, крайне скептично относящаяся вообще к любой мистике, включая наш переезд, похлопала припадочную по щекам и нашатырем привела в чувство.
Скомкалась вечеринка.
Утро нам принесло двух полицейских с собакой и к обеду нашлись еще два трупа. Я этот вариант и без спецэффектов озвучивала.
И снова та же компания, но на этот раз уже без папеньки — как же не доверить дитя таким хорошим людям — снова обходит наши владения. Точки обнаружения трупов не имели ничего общего — на схеме они не давали ни прямой линии, ни круга, как это обычно показывают в фильмах. Первого обнаружили в прибрежных камышах в паре километров от усадьбы, второго в сухом овражке в пяти километрах от дома и в трех — от первого, третий прикрыт еловыми ветками на запад от первого, четвертый нашелся в старой медвежьей берлоге.
— Что Вы сказали, Федор Андреевич?
— В пятистах шагах к северу от второго. — договорил надворный советник.
— Я не против. В чем он нашелся? — мы тут шарахаемся целыми днями как в привычном выхолощенном двадцать первом столетии, когда дикие животные скрываются по заповедникам.
— В медвежьей берлоге. — спокойно произнес Фохт.
— А здесь водятся медведи? — очень осторожно уточняю у местного населения.
— Да, Ваше Сиятельство, мужики каждый год по несколько шкур продают на ярмарке. — радостно подтвердил Братолюбов.
— Господин Хакасидис, нам бы неплохо проехать в уезд в ружейный магазин. — трогательно улыбнулась я Хакасу с убийственным выражением глаз. Тот недоуменно пожал плечами, мол, мелочи все это. А я вот ездила в командировку в Аткарск, где принимающая сторона помимо традиционного стола от избытка чувств сводила нас на экскурсию в местный маленький, но гордый зоопарк, в котором жил Медведь. Тварюга в два с лишком метра роста, если на задние лапы встанет, начала чесать спину о прутья клетки. Сталь с большой палец толщиной ходила ходуном. А когти там вообще инфернальные, что по остроте, что по размерам.
— Ксения Александровна, лично Вас ружье не спасет в случае чего. — язвительно сообщил Федя. — Им пользоваться нужно уметь.
И я с ним… Я его… Я для него…
Одними губами сообщила Диме «Учимся стрелять. С утра». Тот неопределенно пошевелил рукой.
— От медведя Вам, Ксения Александровна, больше горсть перца бы помогла. — советует командир, опираясь на опыт родственников.
— Вот здесь. — остановила я нашу команду у рокового овражка.
Апполинария Павловна не реагировала, поедая глазами моего любовника.
— Госпожа Осетрова, можете приступать. — ехидно произнесла Люська.
Бездонные прозрачные серые глаза ненадолго отвлеклись от титулярного советника. Да она же влюблена по уши! Проверим сейчас.
— Федор Андреевич, позвольте.
Смахиваю невидимую соринку с плеча и замираю от этого взгляда. Ах, все же было что-то у нас особенное, было. И вот он совершенно непристойно касается губами тыльной стороны ладони.
Нас отвлекает хруст сломанной ветки — Апполинария все-таки сорвалась.
— Догоняйте барышню, Федор Андреевич, а то бедовая она у Вас. — я еще могу улыбаться, значит не все потеряно.
Утешивший малолетнюю ведьму Фохт появился уже после полудня и постарался обойти молчанием утреннюю ситуацию. Что ж, вольному воля. Мы, напрочь игнорируя пост, устроились вчетвером у печи с парой бутылок вина.
— Попробуем объединить информацию. — начала Люська, увлеченная новым делом.
— Четверо мужчин. Леонтьев, Иван Афанасьевич, мещанин, тридцати шести лет, женат, трое детей. Никитин, Дормидонт Саввович, уездный писарь, сорока шести лет, вдовец, детей нет. Фролов Петр Никитич, помощник аптекаря, 28 лет, холост. Тихомиров Андрей Викторович, приказчик в галантерейной лавке, тридцати одного года, помолвлен. — зачитал Федя.
— Пропали одновременно? — заинтересовался Дима.
— За неделю, с 12 до 18 октября, но поврозь.
— Здесь есть какие-то места, где мужчины из разных социальных групп собираются вместе? — выдала я.
— Белозерский мужской клуб? — съехидничала Люся.
— Не думаю. — ухмыльнулся сыщик.
— Бордель, охота, рыбалка, карты? — у меня нет иллюзий по поводу нравственности малых городков.
— Никаких общих точек. Я уже проверил.
— А внешне похожи? — я все-таки ратовала за маньяка и это было весело. Будь покойники молодыми девицами, точно испугалась бы. А так можно поиграть в детектива, будучи защищенной своим полом.
- Ничего общего. — Фохт долго изучал бумаги, но раз уж так решил, то мужиков трудно перепутать.
Посидели, опустошили бутылки и разошлись.
Поздним вечером у дома останавливается недорогой потертый экипаж, откуда робко выходит женская фигурка. Так, сегодня Люська бегает без меня. Апполинария тихо возникает в дверном проеме библиотеки.
— Что же, Апполинария Павловна, если хотите, можете разложить свои карты. За этим же пришли? — я опять в образе роковой вампирши, и это настолько нелепо, что отдает гротеском.