Нет, уходить без подготовки нельзя. Во-первых, скоро начнутся дожди, а среди ущелий спрятаться от них практически негде — набредешь на пещеру, найдешь внутри голодных гномов и пожалеешь, что родился на свет. Во-вторых, надо запастись провизией. В-третьих, обставить все так, чтобы королеве некуда было посылать погоню — скрываться от гарнизона, прекрасно вышколенного, полного талантливых людей и, что куда важнее, следопытов, не входило в планы Уильяма. А в-четвертых — эти планы следовало еще сочинить, и сочинить с трезвой головой, а не с этой, напоминающей пчелиный улей…
Его Высочество вновь забрался под одеяло, обнял подушку и наконец-то задремал, надеясь, что следующий день окажется хоть немного приятнее.
***
Проснулся он к обеду — и был искренне потрясен тем, что никто до сих пор не посмел выломать двери. Неторопливо одевшись, собравшись и причесавшись (справа от пробора волосы традиционно не хотели укладываться ровно), Уильям покинул свои покои.
Тишина, царившая в коридоре, давила на принца весомее надгробного камня. Лишь в западном крыле замка, там, где располагались рабочие комнаты, звенели голоса слуг, а тронный и приемные залы были пусты, словно король и королева разом скончались и наконец-то уступили Талайну сыну.
Недоумевая, куда они могли подеваться, юноша вышел в сад. И не ошибся — Ее Величество, сегодня — в роскошном платье с глубоким декольте и серебряным шитьем по юбке, — сидела в своей любимой беседке, прижав левую ладонь к сердцу и читая письмо, заверенное печатью Саберны. Уильям, не спеша отрывать ее от вышеуказанного занятия, остановился у входа.
Саберна — гномье королевство, расположенное чуть восточнее Этвизы, у первых границ с эльфийскими землями, — была местом шумным, диким, самоуверенным и донельзя гордым. Гномы ненавидели эльфов, а эльфы — гномов, и взаимная вражда то и дело приводила к битвам, довольно жестоким для нынешнего спокойного мира. Зато в Саберне жили и работали кузнецы, чей труд — отличное оружие из редких, многими забытых сплавов, — разлетался по всему миру. Чтобы носить на поясе меч, выкованный гномами, надо было заплатить кругленькую сумму — но это было замечательное, верное оружие в руках воина, из какой бы расы он ни происходил. Жаль, что, увлеченные своей враждой с эльфами, гномы все реже и реже работали в кузницах.
Королева закончила читать и так посмотрела на Уильяма, что ему стало не по себе.
— Доброе утро, Ваше Величество, — тем не менее сказал он. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Уильям, сынок! — сентиментально воскликнула королева, вскакивая и заключая принца в объятия.
Ничего подобного Уильям не ожидал. Он покорно выслушал и слезливую, невразумительную речь, и глупые поздравления — интересно, с чем? Ее же Величество, растроганная то ли письмом, то ли внезапным визитом чужого, по сути, ребенка, сжимала его лопатки с такой страстью, будто вознамерилась их сломать.
— Я так счастлива! Я так довольна! Признайся, мальчик мой, ты тоже давно мечтал об этом письме! Вот, возьми, ты имеешь полное право…
И она всучила Уильяму пергамент, измятый после бестолкового проявления чувств. От него пахло вербеной, дорогим чернилом и… порохом, различил юноша, принюхавшись.
Наклонные руны, выведенные легко и, похоже, быстро, были настоящим благословением Богов после вчерашнего свитка от короля Этвизы.
«Ваше Величество,
с радостью сообщаем, что Наша дочь, венценосная принцесса Хайна, согласилась на брак с Вашим сыном, венценосным принцем Уильямом, рожденным ночью под знаменами Альдамаса, древнего королевства Наших пращуров. Передайте ему, что Хайна приглашает своего жениха погостить у Нас пару месяцев, желая познакомить его с ближайшей родней. Любые развлечения, коих венценосный принц возжелает, Мы обязуемся ему предоставить, а также вернуть домой в целости и сохранности к началу зимы, до закрытия перевалов.
С любовью,
Неденит, единственный праведный король Саберны и властитель гномов, наследник Веальта, сына Дигеры, дочери Устагарда».
Уильяму резко поплохело, но виду он не подал.
— Что это значит?
— Как — что? — всплеснула руками королева. — Ты женишься на прекрасной принцессе, объединяешь наши земли, заключаешь крайне удачный союз, и, безусловно, получаешь… Уильям? Что с тобой?
Пошатнувшийся юноша присел на порог беседки, нисколько не заботясь о своем идеальном белом костюме.
— Ты предлагаешь мне жениться… на гномихе? — безнадежно повторил он.
— Я не предлагаю, — с улыбкой возразила Ее Величество. — Я приказываю. Ты возьмешь в жены госпожу Хайну, и вместе вы приведете к единству наши народы, чтобы… Уильям, что ты делаешь? Неужели для тебя это совсем не имеет значения?
Нервный хрипловатый смех Его Высочества тут же стих, подавленный моральным превосходством противника. Чертова королева была уверена, что поступает правильно. Ну да, ей-то хорошо — гномья казна плавно перекочует в казну Талайны, половина кузнецов начнет работать во благо людей, торговля оружием, опять же, благотворно повлияет на материальное состояние королевства… но не такой же ценой!
Уильям был невысоким, стройным, довольно хрупким человеком. И все же, несмотря на это, любой гном едва дотягивался макушкой до его ребер. Ко всему, о низкорослом народе-сородиче гномов пещерных часто ходили не самые добрые слухи — мол, они и моются раз в месяц, и женщины у них бородатые, и волосы у них растут, Боже помилуй, не только на голове.
У принца потемнело в глазах, и он понял, что брака с бородатой женщиной просто не переживет. Либо сердце благополучно не выдержит, либо ядро из револьвера случайно окажется где-нибудь в его мозгах, неподалеку от виска…
Но если показать королеве, как решительно он настроен против госпожи Хайны, она выставит повсюду стражу и лишит Уильяма всяких шансов спастись. У него определенно есть преимущество — приемная мать понятия не имеет, что за мысли посещали наследника Талайны ночью, и не верит, что он способен отважиться на такой дерзкий поступок.
— Хорошо, мама, — покорно вздохнул он. — Я все понял. Напиши, пожалуйста, принцессе Хайне, что я прибуду в Саберну никак не позднее конца сентября. Или будет лучше, если я напишу сам?
Его Высочество изобразил полнейшую готовность сочинить такой любовный роман, что у несчастной гномихи не хватит ума, чтобы оценить каждую его деталь.
— Давай-ка напишем вместе, — смягчилась королева. — Принеси мне свое послание к закату, Уильям. Я буду ждать в часовой башне.
Принц вежливо поклонился, поцеловал протянутую ладонь и неторопливо, даже мечтательно убрался восвояси. По дороге он что-то напевал, так, что любой мог подумать, будто Его Высочество неожиданно влюбился.
Разумеется, на самом деле в душе Уильяма бушевали адские смерчи. Больше всего он хотел, чтобы Талайна немедленно сгорела, и ничего страшного, если она сгорит вместе с ним. Еще было бы неплохо, если бы сгорела Саберна или схлопотала сердечный приступ его приемная мать. Но, пока принц воображал страшные, почерневшие от жара пустоши, с его лица не сходило спокойное, дружелюбное выражение.
Добравшись до своей комнаты, он действительно написал слезливое письмо для принцессы Хайны и запечатал его синим сургучом, как личную переписку. Поморщился. Поднялся, принялся мерить спальню шагами. От кровати до окна — сорок, от окна до двери — пятнадцать, от двери до шкафа — двадцать два. В коридоре глухо звякнули доспехи стражи, и принц, передернувшись, в панике уселся на ковер.
Что делать?! Его покои, а также все входы и выходы из столицы охраняют — без весомой причины не выбраться. К тому же королева наверняка заподозрила неладное. Он слишком быстро переменил свое мнение, слишком быстро… надо было разыграть паршивую сцену, заставить ее пуститься в уговоры, а может, вообще поплакать — это срабатывало надежнее, чем тысяча отказов или бесплодное глупое: «Ну пожалуйста».