Отдельный ларец Санса выделила, чтобы сложить подарки для Мирцеллы. Набор для вышивания. Книгу «О достоинствах целомудренного поведения», написанную какой-то занудной септой. Сироп для улучшения цвета лица.
Вернулся Сандор, одновременно с ним начали носить воду для ванны. Санса обернулась.
— Она выезжает послезавтра, — сказал он тихо, — свадьба в Хайгардене по прибытии.
— Служанки?
— Две септы, горничные, и еще эта, — Пёс скривился, — страшненькая-то. Леди Кракехолл.
— Вассалы Ланнистеров, — задумчиво протянула Санса, — я передам подарки с их слугами. Найди мне одну из этих горничных. И, Сандор… не могли бы вы сказать, чтобы они носили воду побыстрее?
…Лорд Десница принял ее вечером в своих покоях. Санса протянула ему обе руки, широко улыбаясь.
— Север положительно освежил ваш взгляд, миледи.
— А что освежило вас, милорд? — она обратила внимание на многочисленные ящики при входе в спальню. Обстановка также переменилась: несколько предметов мебели исчезло, и комната казалась пустой. Тирион вздохнул.
— Ах, моя леди. Вы узнаёте эту новость при дворе первой — после ее величества и моей семьи, конечно. Я решил жениться.
Улыбка Сансы не померкла. Она умела сохранять тревогу незамеченной. Тирион Ланнистер мог быть опасным противником, если союз, заключенный им, окажется выгоднее. Она не рассчитывала снова стать его супругой, хотя и не исключала этот вариант из всех возможных. Санса любила сохранять открытыми как можно большее количество дорог.
— Кто эта счастливица, которая украдет у меня ваши вечера?
— Леди Грейджой, — небрежно бросил Бес.
От двери послышался сдержанный смех Пса. Санса округлила глаза, делая ему знак, но это не помогло.
— Сандор.
— Ахаха.
— Сандор! Что вы себе позволяете!
Тирион невозмутимо потягивал вино. Санса обратила внимание, что он подстригся.
— Я ожидал примерно этой реакции, леди Старк, — мягко произнес он, — пути сердца к сердцу — полет шмеля по цветущему лугу, как говорили древние.
— Мне не доведется побывать на свадьбе вашей племянницы, леди Мирцеллы, но на вашей я побываю непременно, милорд.
— Да, Мирцелла выйдет замуж в Хайгардене. Думаю, это разумнее, — Тирион пристально взглянул Сансе в глаза, и она подалась вперед, — мы не праздновали окончание войны с Иными, и королева одобрила идею больших торжеств. На несколько дней. Вряд ли она сможет посетить их все, ведь она как раз собирается встретиться со своим супругом, вашим дорогим кузеном. Но это же не означает, что мы должны лишать себя праздника? Мы ожидаем множество гостей. Будут даже фейерверки.
— Я люблю фейерверки, — прошептала Санса горячо.
— Над морем. Флотилия леди Грейджой обещает нам представление, которое никогда не забудется.
— Когда это будет, милорд? — Санса сжала его руку, Тирион уставился на ее ладонь, крепко обхватившую его пальцы. Затем сжал их в ответ, и глаза его лучились, когда он ответил:
— Скоро.
*
Джейме ждал встречи со своей дочерью.
Это было похоже на ощущение предстоящей битвы, которую он должен выиграть. Чувство страха и одновременно чувство уверенности, чувство правильности. Как перед тем, как раздвинуть Серсее ноги в каком-нибудь затхлом углу. Оно сохранялось, это чувство, ровно до того момента, пока он не опускал ее ноги обратно — или не заходил к своему отцу с докладом о победе.
И в те минуты он был грязным, слабым, обесчещенным. Серсея уходила к своему мужу, не уставая напоминать Джейме, что он мог бы избавить ее от него, лорд Тайвин скептически щурился, недовольный результатами: слишком много потерь, слишком малые результаты. «Мирцелла не будет меня оценивать, — напомнил себе Джейме, — она признала меня. Она знает, кто я, она знает, кто она».
Он сглотнул. Лорду-командующему не к лицу беспокоиться и спешить. Тем более, он не стоял впереди своих людей, как подобает, а прятался среди самых доверенных рыцарей, одетых в туники, присланные леди Тирелл.
Тирион славно потрудился, сплетая заговор. Поддержка великих домов значила контроль над Вестеросом, как бы ни пыталась королева Таргариен доказать обратное. Но Тириону было далеко до мастеров, и его план не предусматривал постепенное развитие событий в течение долгих лет. Если не начать действовать быстро, эффект неожиданности будет утерян, и все, что останется — затяжная война с очередными погромами, разорением и уничтожением всех Семи Королевств.
Однако, они задерживаются. Джейме тревожно взглянул на дорогу.
— Я могу выехать навстречу, — предложил Бронн, с самого утра напряженный как струна, — или сир Аддам, — добавил он словно в оправдание. Джейме покачал головой.
Внезапно перед глазами замелькали золотые мушки. Их становилось больше, они кружились, пока не превратились в заливающий весь мир ослепительный свет. Он сморгнул, но золото, залившее глаза, только становилось ярче. Что-то было не так. Именно сейчас. Именно в эту секунду. Джейме выдохнул, попытался вдохнуть снова, но — почему-то, не смог вдохнуть обратно. Грудную клетку прожгло распирающей болью, он схватился за луку седла, прижимая правую руку к груди, открыв рот и отчаянно борясь за каждый глоток воздуха, но —
— Милорд!
— Воды, кто-нибудь, сюда. У него раньше бывало плохо с сердцем?
— Твою мать, Ланнистер, ты в могилу меня сведешь, что за херня?
Серсея. Что-то произошло с Серсеей, была его первая мысль. Что-то с ней случилось, он чувствовал это. Он несколько раз моргнул, когда пришла вторая мысль: Серсея мертва. Наконец, Джейме затряс головой, и слепящий свет перед глазами стал меркнуть, оставляя встревоженные лица над ним. Боль в груди исчезала мягко, совсем не так резко, как появилась. Он несколько раз моргнул, приподнялся с земли, не представляя, как именно оказался лежащим на ней.
— Ты свалился, как подкошенный, я думал, это стрела, — Бронн хлопнул его по плечу, пока Джейме растирал горло, — ты как?
— Не знаю, — пробормотал мужчина, — не уверен.
Холодок пробежал по его спине, когда он, наконец, понял, устремляя взгляд вперед.
— Мирцелла, — прошептал Джейме и ринулся к лошадям, — все, быстро, за мной!
Он был уверен, что загонит лошадь; почти наверняка, так бы и случилось. Не было мыслей, не было идей вроде: «Я действую неразумно» или «нужно оставаться незамеченными», он словно был над самим собой и шел по видимой ему одному дороге. Золотое сияние оставалось в уголках глаз, таяло, исчезало, меркло. Он не знал, к кому спешит — к Серсее или к Мирцелле, или, быть может, к самому себе, но, кто бы ни ждал в конце дороги, этот кто-то покидал его навсегда.
И все, что Джейме должен был встретить — пустую, в никуда ведущую тропу, за которой обрывались над бушующим морем высокие серые скалы.
Он соскочил с седла слишком рано и с десяток шагов проехал по траве на пятках сапог. Бросив поводья, влетел, безошибочно угадав, в охряного цвета новый шатер…
— Мирцелла! — и, слыша собственный крик, Джейме уже знал, что не успел.
— Милорд… как вы смеете!
— Это Джейме Ланнистер?!
Он не слышал слов вокруг. Он смотрел вперед. Сердце больше не сжимало неясное предчувствие, но осталась та самая боль пустоты, боль оборвавшейся тропы.