Но они все казались знакомыми. Почти прозрачные, бледные, с синяками под глазами, такие же беспомощные. Звон в ушах вдруг прекратился, а затем, постепенно набирая громкость, на нее обрушился мир. Мир дня.
— …и я ему — раз! Он надо мной, глазищи — во, я держусь за Бакстера, да простят его Старые Боги, бедолагу…
— Носилки! Носилки! Пропустите!
— …а она нет. А я да. А она — ну одну ночь хоть поживем. А я — да ведь Ночь-то долгая!
-…да порви ты ее к гребанной матери, перевязку ты эту, хуле вылупился…
Ее толкали, она опустилась на колени, сложила руки перед собой, пытаясь принять происходящее.
Джейме. Надо искать Джейме. Что-то, что проснулось с одним лишь его именем, подбросило ее на ноги, она не чувствовала мороза, не боялась света, бежала, как могла, блуждая, как если бы все вокруг было в кромешном мраке, заглядывала в лица всем, одному, другому:
— Вы не видели Джейме Ланнистера? Кто-нибудь, видел?
Бриенну заносило, она поскальзывалась, падала, ноги слабели — пока ее не поймал за руки сир Бронн Черноводный.
— Ох блядские пекла, ёбанные небеса! — он был невозможно, свински пьян, и лучился счастьем, — миледи, ох да чтоб меня! Ты жива!
И расцеловал ее в щеки, дергая туда-сюда, еще и ущипнул, как ребенка.
— Джейме, — прошептала она. Лицо Бронна приобрело торжественное, страдальческое выражение, разве что слезы не побежали из глаз. И она увидела прямо за ним сложенные Ланнистерские знамена и лежащий поверх них Вдовий Плач. Сердце упало и перестало биться. Не может быть…
— Да стой ты, ну куда, ну теперь-то что, — причитал Бронн ей вслед.
Она бежала на золотой свет. Она слышала смех Джейме, вымученный, горький, далекий, но потом —
— Женщина!
И там был он. Хромающий, спешил ей навстречу, бледный и такой же растерянный. Они поймали друг друга, Бриенна обхватила его лицо руками, жадно всматриваясь в него, не прячась от внимающих, ярких глаз, светлая зелень которых обещала тепло и весну. Ловила на своем лице его прикосновения. Подчинилась радостно его сильной руке, когда он обхватил ее за шею и сдвинул их лбы вместе. Они назвали имена друг друга и засмеялись. И продолжали смеяться, улыбаться и смотреть друг на друга, повторяя, что теперь все будет хорошо.
Пар их дыхания, легкий, морозный, напитанный белым золотом солнца на исходе зимы, вдруг заткал весь мир вокруг туманом, оставив их только вдвоем. Бесконечность, в которой был Джейме и была Бриенна, и никого больше, даже самого времени.
…света этого мгновения могло хватить на тысячи жизней. Бриенна распахнула полог шатра, впуская мелодию дождя, и перевела взгляд на одинокого лорда Ланнистера.
Он медленно, как будто опасаясь не увидеть никого, повернул лицо в ее сторону, не отнимая руки ото рта. Взгляд вспыхнул — зеленые угли, золотое пламя, огни призрачного города — и Джейме поднялся ей навстречу.
— Рада видеть вас, милорд, — чуть склонила она голову, Джейме шагнул вперед.
— Миледи.
Между ними вновь состоялся молчаливый диалог, тот, в котором были уверены оба — как тогда, когда он дал ей меч, как на Стене, как после Стены. Было абсолютно бессмысленно отступать. Не с ним, не после всего. Он знал, что женщина приехала из-за него и ради него. Она знала, что Джейме подкошен тем, что переживает, и нуждается в ней.
— Джейме.
«Женщина», услышала она его прозвучавший ясно, как если бы он сказал вслух, призыв. Бриенна подошла, пока он оседал на стул, протянула руки — и прижала его к груди, прижала к себе его голову, гладила по затылку, по шее, по плечам, обхватив его руками, как сделала бы мать. Его плечи дрогнули, он всхлипнул, рвано выдыхая и позволяя литься слезам, и так они стояли, в одном из своих молчаливых моментов, о которых не нужно было потом говорить, чтобы помнить всегда.
Дождь выбивал ритмы дыхания и неровный стук сердец. Оплакивал вместе с ним то, что он потерял и то, чего никогда не имел. Бриенна прижимала его к себе, шепча то, что когда-то слышала в детстве — едва слышные ласковые слова о том, что все пройдет, что все будет хорошо, и она будет рядом. Джейме молчал, впитывая ее тепло.
Опора для слишком многих, он мог опереться только на нее. Фантомный образ Серсеи поблек и растаял, давно, еще после того, как он потерял руку. Бриенна шикнула на ее призрак, напомнивший о себе.
«Не приходи без приглашения, львица. Ты здесь не нужна».
У входа деликатно прокашлялся оруженосец. Джейме поднял голову, но она не разомкнула рук.
— Горячая вода для леди, ужин и письмо из Хайгардена.
— Заходи, — голос Джейме ничуть не выдавал его минутной слабости. Бриенна встала за его плечом, как всегда, убрав руки за спину.
Ведро с горячей водой поставили перед табуретом, и она с удовольствием опустила туда замерзшие ноги, чуть подкатав штаны. Шатер озарился светом, тени ушли. Она закрыла глаза и наслаждалась теплом, пока до нее не дошло — это было очень интересное осознание, второй раз в жизни — она пьяна: горячее вино внутри и горячая вода снаружи сделали свое дело.
По крайней мере, она согрелась.
Джейме заметил это тоже, потому что прищурился и усмехнулся. Бриенна послала ему хмурый оскал, который обычно говорил, что она сердита. И была вознаграждена — Джейме прикусил губу, мальчишеская улыбка заиграла на его лице, он поднял палец вверх:
— И еще вина для нас!
Они сидели друг напротив друга. Бриенна едва могла удержать ухмылку, то и дело расползающуюся на лице. «Септа Роэлла говорила, оно и так широкое, поэтому лучше выглядеть грустной, чем вульгарной».
— Так ты теперь служишь Старкам, — заметил он негромко, с аппетитом поглощая ветчину и поджаренный хлеб, — опять.
— Пути замыкаются, — высказалась Бриенна. Язык немного заплетался, а губы онемели. Вино было приятным на вкус, и она чувствовала необходимость оставаться в состоянии опьянения.
— Твой замыкается рядом со мной, кажется. По крайней мере, чаще всего, — Джейме указал на нее вилкой, — сколько прошло времени? Три месяца?
— Больше. Джейме, — она немного запнулась, гадая, стоит ли добавлять титул, — я приехала, когда услышала новости о твоей… о Мирцелле.
На мгновение он застыл, затем брови его коротко взметнулись вверх, и он опустил глаза в тарелку.
— Я помню, что ты говорил о том, чтобы спасать и жалеть тебя, милорд, — добавила Бриенна спешно, — обещаю не пытаться.
— Прости меня, — вскинул Джейме глаза на нее и снова отвел их в сторону, — иногда я сам не знаю, что несу.
— Иногда? — она фыркнула, — всегда.
— Часто. Женщина, прости, я извиняюсь, — он никогда не умел просить прощения, это Бриенна давно знала, — я идиот. Сдаюсь. Спасибо, что ты здесь.
Возможно, это было действие вина. Или многолетняя привычка к Джейме Ланнистеру. Или внутреннее прозрение, быть может, но Бриенна поняла, что извинений на словах ей будет недостаточно. Слова Джейме легко обращал в прах, в отличие от нее. «Мечом, делом или словом, но я заставлю его по-настоящему попросить прощения, — подумала Бриенна, — я заставлю его пожалеть. Понять. Я не „девочка в доспехах“. Он не будет пользоваться моей слабостью, когда ему захочется поиграть, чтобы потом прогонять, когда я не нужна».