Он редко задавался вопросом, каково было бы спать с другой женщиной. Серсея звала его к себе не слишком часто. У нее были свои интимные привычки, которые не нравились ему, и она спала с другими мужчинами — но очень долгое время Джейме был убежден, что другой женщины ему не нужно. Пока был жив Роберт, он просто не мог размениваться на других, зная, что что-то, что принадлежит ему, было отнято и испорчено, и он не вправе забрать это назад.
Но когда Роберта не стало, он все равно не остался единственным в ее объятиях.
У них никогда не было достаточно времени, им всегда приходилось молчать. Каждая встреча рисковала стать последней. Со временем Джейме заметил, что стирается не только новизна ощущений, но и воспоминания о прежней страсти. Серсея никогда не была нежна с ним — она не считала это необходимым, а после того, как он потерял руку, именно в нежности нуждался больше всего. Но там, где он надеялся ее найти, все оставалось по-прежнему: быстрое сношение в любом подходящем углу, его разрядка, сдавленные проклятия из-за испорченной прически или платья.
Это была рутина, одной Серсее известно, зачем потребная. Она не уставала упрекать его, когда не получала удовольствия, что с ее пристрастием к крепким напиткам случалось все чаще.
В тридцать и шесть лет своей жизни Джейме Ланнистер обнаружил, что не имеет представления, чего хочет в постели. Мог сказать только совершенно точно, кого. И она была с ним. Меч в левой руке, новизна от начала, непройденная дорога — это была Бриенна, это был он с Бриенной, вдвоем перед сладкой желанной неизвестностью.
Неудивительно, что голова кружилась у него, когда он оказался прижат к матрасу мускулистыми бедрами Тартской Девы, а его руки были зажаты точно у нее между ног безо всякой надежды освободить их. Он не был бы воином, если бы не попытался — безнадежно, в никуда рванувшись и стиснув зубы, почувствовал через ткань ее брюк жаркую влажность точно над своим членом. Она тоже ощутила это — и отодвинулась, настолько, чтобы между их телами оставалось не более дюйма.
Бриенна наклонилась к его лицу. Ни тени улыбки в сияющих глазах, лишь знакомое предвкушение битвы.
— Ты говорил, что я играю в рыцаря.
— Я был неправ, — он едва смог выжать из себя эти звуки.
— Так я играю, милорд? — ее рука поперек его груди надавила сильнее. Если бы она хорошенько тряхнула его, то разом сломала бы четыре ребра как минимум. Но ее лицо в опасной близости от его губ заставляло думать только об одном: как ее хотелось сейчас. Воинственную леди, нежную подругу, верного друга, женщину, Бриенну, одну — и никого больше.
— Я… извинился… — Джейме подергал плечами, проверяя, нельзя ли освободить хотя бы одну руку, не удержался от усмешки. Ее глаза чуть сузились.
«Грёбанное пекло, женщина, ты будешь моей погибелью».
— Этого мало. Ты не по-настоящему извинился, — правой рукой она все еще прижимала его к постели, левая двинулась вниз. Ее губы были совсем близко, пахнущие вином и дождем, пряностями ужина и ею самой. Он подался вперед, ловя ее дыхание, словно желал ее заманить, ближе, еще ближе…
— Я очень извиняюсь, миледи, — выдавил Джейме, пытаясь пошевелить левой рукой, но встретил только крепкий обхват ее бедрами и коленями.
— Повтори так, чтобы я поверила, — ее рука замерла чуть неуверенно на внутренней стороне его бедра, Джейме ругнулся сквозь зубы.
«Я сделаю всё, слышишь, всё, только не останавливайся».
— Ты не играешь, — пересохший рот едва складывал звуки в речь, — ты действительно рыцарь. Я был зол, сказал это в гневе, это был момент, чувства взяли верх…
Она прищурилась сильнее, чуть отдалилась, освободила его грудь, но не слезла с него, медленно подбираясь рукой к более чем выдающей его состояние выпуклости в штанах. Джейме попытался было подняться, но рухнул назад, когда Бриенна его толкнула ладонью.
И в следующую секунду ее рука была на его члене, а ее глаза внимательно изучали реакцию на каждое движение длинных, жестких, крепких пальцев. Джейме же мог только дышать. Или хотя бы пытаться.
— Я не «девочка в доспехах», — стальные нотки в ее голосе напомнили о тех временах, когда она вела его в цепях из Риверрана, только теперь Джейме ей верил.
— О нет, ты женщина, — простонал он, ахая и давясь сердцебиением, когда рука ее скользнула ниже, к опасно чувствительным и напряженным частям его тела, — никакие доспехи этого не изменят.
— И я не твоя ноша.
— Может быть, это про нас обоих, периодически, — Джейме готов был потерять сознание, но Бриенна не предоставила ему такой возможности.
Она задвигалась на нем в такт с движениями своей руки. Вверх-вниз чуть влажная ладонь, вверх-вниз — сильные бедра, мягкость и сила, страсть и сдержанность. Это были немного неловкие ласки, но после трех недель даже без самоудовлетворения их было более чем достаточно. И это были ее, Бриенны, пальцы, ее руки, взгляд искоса, частое поверхностное дыхание.
— Дай мне дотронуться до тебя, женщина, я тебя умоляю, — прошептал Джейме, теряя всякое терпение. Но она завертела головой, закусывая губы.
Он выгибался, пробовал толкаться в ее ладонь с нужным темпом под другим углом, пробовал вывернуться, но Бриенна с присущей ей стойкостью не сдавалась. Джейме был близок к тому, чтобы кончить, стоял на грани, не зная, когда именно перешагнет ее. Когда женщина подавалась вперед, задиралась ее рубашка, и его член задевал полоску обнаженной кожи на ее плоском мускулистом животе, когда она поводила плечами, перенося вес с одной стороны на другую, все, о чем он мог думать —
Я хочу, я хочу, ты будешь моя, двигайся, боги, вы наказали, наградили меня ею, за что, ее некем заменить, это она, только она, Бриенна — не останавливайся.
— Запомни, милорд, — влажный, низкий, чувственный голос зазвучал у его уха, — если ты еще раз подвергнешь сомнению то, кто я есть, то серьезно пожалеешь.
Она резко отклонилась назад, не переставая двигать рукой, сжала его бедра своими. И на его правую щеку опустилась звонкая пощечина.
В ту же секунду он кончил, вскрикнув почти испуганно, словно девственник в борделе. Хватая ртом воздух, корчась, кусая губы и издавая рычание, Джейме бился под ней, распластанный, практически обездвиженный, полностью покоренный. Когда он прекратил содрогаться и смог дышать, то открыл глаза и встретил ее любопытный, хотя и немного смущенный, взгляд.
— Слезай и иди сюда, миледи, — хрипло простонал Джейме. Она снова покачала головой, и лицо ее залил румянец. Он успел увидеть, что белыми мутными каплями влажно блестит ее живот, когда она одернула вниз рубашку. Джейме думал, она уйдет, убежит из шатра вовсе, но Бриенна снова его удивила.
— Нет. Ты знаешь правила. О, мой доблестный рыцарь-избавитель!
Он закатил глаза и рассмеялся. Семеро, она была неподражаема в своей серьезности и вечном пафосе, от которых сводило зубы, но когда решала пошутить — это всегда было нечто.
— Надо тебя спаивать почаще. Ты становишься… забавной, — Джейме не хотел отводить взгляда от нее, — о, мой доблестный рыцарь-избавитель! Не будете ли вы так любезны… отпустить мой член, слезть и позволить дотронуться до вас?