Это было чистое отчаяние. Непослушными пальцами, по-прежнему не глядя на мужчину, она расстегнула два верхних крючка на кожаном жилете, вытянула рубашку из штанов. Звук его дыхания приблизился, слышно стало, как он сглатывает. Большая рука оказалась на ее плече, на груди, Бриенна заставила себя усилием воли не податься в сторону от него. В четыре руки снимать одежду было удобнее. Его грудь вздымалась перед ее носом, когда он опустил ладонь в ворот ее рубашки, коснулся ее груди кончиками пальцев. Его ремень плохо поддавался: пряжка была слишком тяжелая.
— Если я… я буду с тобой этой ночью… — она по-прежнему не поднимала глаз, — ты… ты не…
Он понял по-своему.
— Я не осужу тебя. Я понимаю.
Его руки были так сильны, когда он приподнял ее, чтобы легче было снять штаны. Бриенна закрыла глаза. На мгновение ей захотелось никогда не знать Джейме Ланнистера. Тогда она могла бы по-настоящему быть в этом моменте и наслаждаться им, она знала. Чувствовать удовольствие от крепких, мощных рук, шарящих по ее телу, сжимающих ее бедра. Радоваться прикосновению его жаркого рта к коже.
— Если я буду с тобой этой ночью, ты со своими людьми выйдешь со мной на поле против драконов? — на одном дыхании выговорила Бриенна.
Тормунд отскочил от нее, как ошпаренный. Глаза его были распахнуты широко, он утер рот, сжал руки в кулаки, словно не в силах вымолвить и слова.
-Значит, так южане делают всегда? — прорычал он низко, скривившись, — как с сестрой Джона было — так всегда?
Он встал на ноги, отвернулся, отдышался, затем вдруг опустился снова на колени рядом с ней, протянул руки к ней — и стал осторожно застегивать крючки обратно. Густые брови были сведены к переносице, глаза смотрели строго, но с сочувствием.
— Послушай меня. Посмотри на меня, — он взял ее лицо в ладони, но это был жест скорее семейный, — никогда так не делай. Что бы ни было раньше. Как бы к тебе ни относились. Чего бы ни требовали. Если Джон только приоткроет ворота на пядь, я и мои люди, мы все, конечно же, пойдем за тех, кто был нашими Зимними Братьями.
Он обнял ее, прижал к груди, гладил по волосам.
— Ты очень дорога моему сердцу, Бриенна, — ее имя звучало в его устах непривычно, он произносил его с ударением на каждом слоге, — и ты моя Зимняя Сестра. Я тому хрен по корень обглодаю, кто тебя обидит. Так живет Вольный Народ. Ты тоже его часть для нас. Поняла?
Она закивала. Собственное падение еще никогда не казалось ей настолько глубоким.
— Молоденькая еще ты совсем, — вздохнул Тормунд, поцокал языком, поднял ее на ноги, — поганый у вас народец, Бриенна. Да и ты не лучших видала. Так вот не думай, что все люди таковы.
«Что я делала только что. Что я готова была сделать. Еще одно мертвое „никогда“, которое я нарушила. Правда такова, что есть люди — и есть чувства, ради которых в какую-то секунду мы готовы на всё, на любую глупость и низость», подумала Бриенна. Она не сразу сообразил, что Тормунд ведет ее на кухни. Там он сел напротив, разлил вина по деревянным кружкам, потом сложил руки на столе и внимательно посмотрел на нее.
— А теперь, Тартская Дева, рассказывай с самого начала свою историю.
*
Все битвы похожи для него друг на друга, и все различны. Джейме любит себя в бою. По-настоящему, не напоказ. Любит свой страх, свою ярость, любит злость и хитрость, любит чувствовать собственную силу, и даже любит иногда чувствовать натиск противника — если знает, что может противостоять ему и победить.
Дотракийцы, как и ожидалось, напирали без построения, соблюдать очередность кхалы не могли: стоило им оказаться верхом, они забывали о дисциплине.
Это спасло немало Ланнистерских солдат. Схватка не продлилась дольше получаса.
— Это странно, — тяжело дыша, нашел лорда-командующего сир Аддам, — может, Мормонт сегодня пошлет еще кого-то?
— Хочет измотать нас дотракийцами, — заметил Джейме.
Не прошло двадцати минут, как налетела следующая волна. Снова дотракийцы.
— Берегите лошадей! — кричали со всех сторон, — встречайте их в лесу! Рассредоточиться!
Так продолжалось еще несколько часов. Джейме потерял счет времени. Он упорно снова и снова вставал в строй, но последнюю атаку пропустил — их действительно измотали. Затем напор прекратился, и воины едва нашли в себе силы вернуться в лагерь на ночлег. С ног валились все. Удивительно, но здесь, весной, без снега, лютого мороза и безмолвных белых теней Иных, сражаться столько часов подряд было невозможно.
«Как же мы пережили Зиму и победили ее?», раз за разом удивлялся лорд-командующий Ланнистер. Судя по лицам многих, эта же мысль приходила и к ним.
— Мы потеряли сто тридцать одного, — сообщил с каменным лицом Хоупсворд, неприязненно сплевывая в сторону Винтерфелла, — если завтра повторится такая же картина, потеряем вдвое больше.
Джейме проклял про себя все племя Старков. Медлительное и осторожное. И безоговорочно преданное своим присягам и клятвам, даже когда становится очевидно, что ничего хорошего это не принесет никому. Старший Лев таким не был. Он хорошо запомнил и применял поговорку отца: «Война — это обман». И до сих пор ему удавалось выигрывать и выживать. Он соврал Дейенерис о численности своих армий — это было не внове. Но также он соврал о количестве поддержки Джону: Хайгарден все еще не нарушал свой объявленный нейтралитет.
Вечером взгляд Джейме обращался к стенам Винтерфелла все чаще. Но ворота не открылись, а на стенах — как ему показалось, что-то мелькало, — нельзя было никого разглядеть. «Джон Сноу, ну не будь идиотом, — ругался Джейме, — пара тысяч твоих людей, и у нас будет шанс!». Ему не хотелось думать о том, насколько шанс был мал. Они все еще не столкнулись с Безупречными.
Бледный паренек-оруженосец, который принес прибывшее письмо, смотрел на своего лорда с надеждой. Джейме, развернув и прочитав послание, сжал зубы и выдохнул. Сир Аддам, Кракехоллы, Хоупсворды — все они смотрели на него внимательно, и все напряглись, когда он скомкал единственной рукой лист бумаги. Затем произнес бесцветно:
— Лорас не придет.
*
— Это от Арьи. Долина не поможет, — Джон вздохнул, оперся о стол в своем кабинете, побарабанил пальцами по поверхности, — следовало отправить тебя. В тот раз удалось.
— От Лианны получили известия? — спросила Санса.
— Сто человек. Послезавтра. Я знаю, что этого мало. Но достаточно, если мы останемся в стенах крепости и не примем участия в битве.
Они не смотрели друг на друга, но думали об одном и том же. Джон принял единственное верное — с его информированностью — решение, заняв нейтральную позицию. Санса задумалась, не следовало ли рассказать ему обо всем плетущемся заговоре против Дейенерис, но отказалась от этой мысли. Он был слишком благороден для того, чтобы поддержать идею.
— Львы сражались за нас Зимой, — нарушила молчание Санса, — а она нет.
Внезапно Джон вскинул голову, глаза его горели, словно уголья.
— Если тебя не затруднит, я бы просил тебе удалиться, — не своим голосом произнес он.
Санса не стала медлить. Она присела в поклоне и вышла, оставив своего брата одного.