Пожалуй, дела шли не так радужно, как планировалось, раз уж даже Джейме задумался о своих похоронах. Тирион сморгнул и выдохнул, когда дошел до последних строк. «Знай, что я действительно сделал всё, что мог. Люблю, помню, прощаю. Твой Д.».
Письмо Лораса Тирелла выглядело так, словно его кто-то наполовину прожевал и переварил, но на полпути передумал и отхаркнул. Лорасу, по мнению Тириона, следовало обратиться к мейстеру, а лучше к какому-нибудь жрецу-мозгоправу. Сумбурное, лишенное всякой логики послание сообщало, что леди Оленна болеет особо коварной простудой, а потому ее внук считает нужным — дальше шли неразборчивые каракули — оставаться в Просторе с армией. Каким образом армия могла спасти престарелую Розу от простуды, не сообщалось.
Знать, еще не решившая, чью сторону в мятеже принять, попряталась по замкам. Напуганные возможными голодными временами, дворяне только усугубляли ситуацию, закрывшись от своих крестьян за каменными стенами. Близнецы были разграблены. Переправа стала приютом сразу нескольких полуразбойничьих банд, меняющих знамена так же часто, как и предводителей. Талли появились в Королевской Гавани, как побитые собаки, перепуганные и умоляющие королеву о снисхождении, отрекающиеся от всякого родства с кем бы то ни было со стороны повстанцев.
«Рыбки без хребта, — подумал Тирион, позволяя семейству из Риверрана занять место при дворе в ожидании возвращения Дейенерис, — но юркие. И мне это не нравится». Кто откровенно наслаждался происходящим, так это Мартеллы. Они заполонили собой двор. Мода Дорна захлестнула Красный Замок, а после — и всех дворян в Королевских землях, кто еще мог себе позволить о моде думать.
«Нет, — подумал Тирион, ожесточенно втыкая перочинный нож в стол, — Львов не так просто заставить отступить». Он сжал кулаки и направился к тому, кто неожиданно оказал ему поддержку, что могла спасти Джону и Джейме жизни.
А заодно стоить жизни самому Тириону.
— Ну как, мейстер Тарли? — осведомился он, едва переступив порог лаборатории, — есть ли успехи в нашем деле?
— Милорд Десница… — Сэмвелл Тарли был очарователен в своей неловкой застенчивости, — вообще, изменить поведение животных возможно, но драконы отличаются от нас. Организм их устроен принципиально иным образом. Например, их кровеносная система…
— Прошу вас, мейстер. Не утруждайте себя деталями. Мне важен результат.
Сэм сглотнул и протянул Тириону крохотную склянку. Тирион взял ее с осторожностью, пожал плечами.
— Рискую показаться назойливым тупицей, но: что это?
— Это, милорд, должно сработать как аттрактант. Я провел серию опытов с мочой драконов, она весьма концентрированная, но можно выделить…
— Что? Моча дракона? — Тирион воззрился на застенчивого толстяка с искренним весельем и удивлением, — как вы получили ее, позволите спросить?
— Вам лучше не знать, милорд, — снова сглотнул Сэм, в его круглых глазах мелькнул отблеск пережитого. Десница развел руками:
— Продолжайте.
— Это вещество у вас в руках — видоизмененная моча дракона, имитирующая запах особи, готовой к спариванию.
Ланнистер поднял ампулу к глазам. Хотел встряхнуть, откупорить, но мейстер Тарли почти бросился на него, раскинув руки:
— Нет-нет! Ни в коем случае!
Тирион замер.
— Если вы случайно разольете или хотя бы капнете, то станете для дракона, — Сэм густо покраснел, огромные глаза были полны настоящего ужаса, — объектом… эээ… полового интереса.
Судя по всему, мейстер Тарли уже подвергался настойчивому ухаживанию со стороны рептилий. Тирион с трудом подавил рвущийся из груди хохот.
— И вы проводили опыты, мейстер?
— На дорнийских варанах, — развел руками Сэм, — они, как считается, также способны менять пол на период размножения. Но на всех других рептилий оно действует одинаково. На два месяца они могут становиться неуправляемыми, агрессивными, и заняты исключительно… эээ… спариванием и размножением.
— То есть, как поведет себя дракон, неизвестно, — пробормотал Тирион, возвращая ампулу Сэму, — как в теории должно подействовать это зелье — быстро?
Сэм охотно объяснил. Покидая своего ученого протеже, Тирион Ланнистер был абсолютно уверен, что последнее, что он желал бы знать, если бы у него был выбор, так это подробности интимной жизни драконов.
Дейенерис рано или поздно обязательно прибегнет к помощи своих чешуйчатых детей. Тирион не сомневался в этом, пусть даже она клялась никогда не отправлять их в бой после смерти Визериона. Письма Мормонта только убедили его лишний раз в намерениях королевы Таргариен. И это значило, что Вестеросу опять гореть. Младший Лев почти готов был отравить их — но они были… драконы.
Он не мог. Он не хотел. Если существовала вероятность избежать их смерти, Ланнистер хотел испробовать ее. И, вдобавок, мелькнула любопытная мысль: сможет ли мейстер Тарли придумать что-то вроде подобного приворотного зелья, но для человека. Тирион затряс головой, сбрасывая наваждение.
Ну бред же.
«Дорогая моя леди Санса! Надеюсь, вы простите мне мою вольность в обращении к вам. Исключительно письма от вас не дают отчаяться в нашей более чем серьезной ситуации. Я не получил от вас очередного письма и весьма переживаю. Нет никаких новостей от моего брата Джейме. Ее величество сообщила, что планирует призвать резерв из столицы, но сегодня изменила свое решение. Что у вас происходит, миледи? Надеюсь на скорейший ответ».
*
«Хоть бы Аддам догадался отвести наших на края», — надеялся Джейме, отрезанный со своими тремя десятками отчаянных парней от основной группы. С тяжелым вооружением и со своей броней, они порядком устали, как и лошади, а дотракийцы все еще были полны сил, несмотря на непривычную для себя скачку по лесу.
Мормонт знал тактику Вестеросских рыцарей слишком хорошо. А может, это Дейенерис запаниковала и решила бросить на них все силы разом, чтобы добить.
Ничто так не благословлял Джейме Ланнистер этим весенним утром, как леса Севера. Леса, в которых дотракийцы вынуждены были разделяться, а Безупречные не могли держать строй. Был бы еще снег…
Но снега не было.
— Ты ранен, отступай, — бросил Джейме Бронну, когда они делали уже третий круг по еловому пролеску. Дотракийцы умели быть упорными, даже если теряли при этом больше, чем получали.
— Пошел ты, — прохрипел Бронн, и Джейме заметил, что с его седла капает кровь.
— Это приказ! — он развернул движение их группы в сторону Винтерфелла, — отступаем!
Вдоль опушки можно будет отойти к лагерю, лихорадочно соображал Джейме, хотя бы для перегруппировки. Он оглянулся — от тех, кто был с ним, едва ли осталась половина, и было несколько раненных, чье состояние внушало опасения. Бронн Черноводный, например, хоть и бодрился, припав к передней луке седла, на глазах бледнел, а губы у него вообще были почти синими.
— Они отошли? — прислушался паренек-знаменосец. Джейме вслушался.