- Снова манит меня,
заставляет куда-то бежать
проклятое пиво!
Пиво тут было не при чем, пиво как раз пили в автобусе, на котором их коллектив прибыл в эту глушь, но присловье было хорошо, Валерке тоже нравилось, вот Лёха его и пользовал к месту и не к месту, нельзя сказать, чтоб был Лёха очень уж веселым юмористом. Так, а что там было в кустах? Что-то еще запомнилось или нет? Запомнилось - когда он залез поглубже, путаясь в ветках и сделал свои маленькие, но важные дела, рядом с собой Лёха увидел маленький огонек - ну вот как светлячок из детства, только те были зеленые, а этот огонек был мерцающим желтым - от лимонного до оранжевого и висел практически неподвижно. Еще подумал:
- Принесу телкам, а там видно будет. Пожалуй, все же Танька! Хотя у Лильки такое декольте... И соски через купальник торчат!
И вот на этом все воспоминание заканчивалось. Вроде как он этого светляка все же цапнул. Ну не светляк же его так оглоушил? Ладно, надо выбираться. Можно подсуетиться если и попасть на перерыв, может это проскочит? Все-таки генеральный не всех сотрудников всех филиалов в лицо помнит, может и удастся тихо подсесть в задний ряд, и как будто тут и был? Времени-то сколько сейчас?
Айфон не порадовал. Получалось, что на два часа уже опоздание, тут уже точно переписали всех на тренинге. Ладно, все равно выбираться из кустов придется. Вот вопрос - куда? Лёха прислушался, но ничерта слышно не было - лагерь же вроде б должен быть рядом, хотя если все на тренинге - то перед генеральным никто не пошумит. Валерику позвонить не выйдет - айфон исправно сообщал две новости - и обе неприятные - связи нет, и зарядка вот-вот закончится. Здорово! Этот Мухосранск с украинско-белорусским окончанием на 'О' не подкачал.
Лёха выругался и, стараясь, чтобы гудевшая голова не слишком раскачивалась из стороны в сторону, побрел туда, где вроде бы был просвет среди этого чертового кустарника. Когда выдрался из этого проклятого кустарника, понял, что не туда вылез - проселочная дорога тут имелась, озерцо тоже, а вот здоровенного лагеря - и следов не было, даже тех же бутылок пластиковых и всяких упаковок - словно кто специально берег выдраил как тысяча китайцев. Пошлепал по песочку вдоль берега - сколько глаза хватало - никаких признаков людей. Тишина почти полная, только комарье звенит, да здоровенные такие, заразы. Ну, ваще!
Оставалось только идти по этой дорожке, она-то всяко куда-нибудь приведет, а там договориться, чтобы подбросили до лагеря... Работу свою Лёха не любил, зарплатой был недоволен, но вот так глупо с ней расстаться тоже не хотелось. Опять же обедом должны были покормить, завтрак-то уже пролетел, как фанера над Парижем. Идти в пляжных шлепанцах было неудобно, дорога была в лужах и глубоких колдобинах. Лёха шел и чертыхался. По-прежнему вокруг не было ни души, хоть бы какой пейзанин на мотоцикле попался - так нет, тихо вокруг. Разве что вот комары стараются изо всех сил. И мухи откуда-то взялись - здоровенные, наглые изумрудно - зеленые и синие, блестящие, словно китайские игрушки. И запашком каким-то потянуло. Сладковатым, но неприятным. Что-то с этим запашком было связано. Не сейчас, в детстве вроде... Помойка? Нет, не то. Лёха покрутил носом, прошел еще полста метров и ахнул - за поворотом эта убогая дорога, если ее можно было так назвать, наконец, вылезала из кустов на более-менее ровное пространство, и теплый ветерок именно отсюда тянул гадостный запах, тут запах стал гуще и Лёха отлично увидел - откуда и чем пахнет. Прямо у дороги торчал непонятный буро-черно-белый бугор, поодаль из травы так же холмились чем-то похожие бугры, той же расцветки. Скорее удивившись, чем ужаснувшись, Лёха вдруг понял, что это валяется и воняет падалью здоровенная коровья туша. И дальше - тоже дохлые коровы и их тут не меньше двух десятков. И ладно бы просто дохлые коровы, мало ли их с ближайшей фермы сюда приволокли... Но с этими было все очень неладно - распотрошена была ближайшая туша совершенно зверски, валялась в луже кровищи и из вздутого брюха вывалились сизые и зеленоватые кишки. Бурые пятна крови так же пятнали и соседние туши. Радостные мухи жужжали на манер нескольких генераторов, столько их тут было, и оторопелый Лёха, содрогаясь от брезгливости, злобно отмахивался от тех, что садились на него. Отшлепав подальше от лежащей почти на дороге коровы, Лёха наконец-то ужаснулся, потому что до него доперло, что запросто так убивать стадо коров никто не будет. Одна за другой в голове пронеслось сразу несколько идиотских мыслей, которые и сам Лёха таковыми посчитал. Какие тут волки! И инопланетяне тоже не бывают. Тем более они берут внутренности - а тут вон валяется. Тогда кто? Испугавшись того, что его сейчас увидят и либо грохнут как свидетеля, либо загребут, как виновника, Лёха присел на корточки и перевел дух. Потом со скрипом в и так натруженной голове сообразил, что сидеть на корточках посреди дороги всяко еще глупее, чем просто идти. И заметно издалека и толку нет. Лучше идти. Вопрос - куда? Может быть, назад пойти? А что там - медом намазано? Или все-таки вперед? Странно это все. Лёха поднялся и по возможности быстрее засеменил в неудобных шлепках по засохшей грязи проселка, стараясь при этом съежиться и проклиная кричащие цвета футболки и шортов. Теперь на обочине было довольно много хлама, в основном какие-то бумажки и тряпки, но к мусору вдоль дорог Лёха привык и тут только удивился, что нет вездесущих пластиковых бутылей и пивных банок. Когда запах стал тише и Лёха перевел было дух, подловатая дороженька преподнесла еще гадостный сюрпризец - семенивший, как пожилая китаянка, по обочинке Лёха чуть не наступил на сверток каких-то грязных тряпок, в которые была замотана кукла. То есть внешне она была похожа на куклу - такую Лёха дарил сестре Валерки - здоровенная куклеха, размером с годовалого младенца и выглядевшая, как младенец, только эта кукла была очень грязной, загаженной чем-то и сильно помятой. На голову этой кукле словно наступил кто-то. И цвет у куклы был неправильный, восковой, зеленоватый. И опять мухи. И опять запах. До старательно отпихивавшегося от дикого факта сознания все-таки дошло - это нифига не кукла, это как раз младенец. Настоящий. Мертвый. Точнее - убитый. Тут Лёха почувствовал, что его холодом просквозило. Ледяным ужасом. Это все было категорически неправильно, такого просто не могло быть, чтоб вот так по дорогам валялись убитые коровы и младенцы. Ясно - тут маньяк какой-то бродит. Судя по тому, как изувечена была корова - не меньше чем с бензопилой. Ничего другого и в голову не приходило. Разве что уж совсем экзотика - типа Хищников целой команды. Или там Чужих. Чужие так же выдирались при своих родах из организмов - носителей. А ведь похоже! Это что - тут в белорусской или черт ее дери украинской глубинке два десятка Чужих??? Лёха дернулся обойти сверток с трупиком стороной и напоролся еще на одного мертвеца - девчонку лет десяти, которую до того прикрывала не шибко высокая, но густая трава, выдавая место, где, раскинувшись навзничь, валялась белобрысая девчонка с грязными босыми ногами, только небольшой проплешиной. Лёха оглянулся и вздрогнул - таких проплешин было еще несколько. Сунулся было к ближайшей, увидел там старуху в платочке и старушачьей одежде, потом понял, что у покойницы лицо оскаленное совсем молодое - ну не старше его, просто оделась зачем-то так по-старушачьи, наверное это - богомольная, ну православная в смысле, они так наряжаются. И тоже вся растопорщена и в кровище, уже засохшей. Да что тут такое происходит??? Лёха дико глянул вокруг и совершенно неожиданно для себя рванул неуклюжим галопом по дороге. Хватило его сил метров на пятьдесят, все-таки бегать, он со школы не бегал, да и жирком подернулся, пузиком оброс. Остановился, задыхаясь и морщась от боли в ушибленных об дорогу ножках... И вздрогнул от негромкого, но очень злого возгласа:
- Стой!
Лёха затормозил как можно более резко, глянул вбок - там, плохо видимый в пушистых кустиках, стоял невысокий, но широкоплечий парень в желто-зеленой мешковатой одежде, с расплющенной на круглой, стриженной наголо голове, странной шапочке. Тут только Лёха понял, что в руках этот парень держит здоровенное длинное ружье, и ствол этой длиннющей дуры направлен прямо на него.