Вот Петров — тот удивился чему‑то. Но с Петровым всегда все наперекосяк. Умничает много, когда не надо, горожанин. За это его старшина роты Карнач и жучил все время. Поделом. И все‑таки Семёнов и сам не понимал — почему английский шпион сам признается во всем, почему так одет, почему так обут. Может в Египте такая одежка и принята, но вроде как нет — там пустыня, бедуины, солнце жарит, сгорел бы в такой одежонке этот шпион. Ничего, Уланов мужик башковитый, сейчас этого клоуна расколет. За то коротенькое время, пока Семёнов находился под командой взводного, самое малое трижды толковость командира спасала бойцу жизнь, и Семёнов это отлично помнил. И при первом авианалете, и с мотоциклистами, и тогда, когда по лощинке ноги уносили… Впрочем, вспоминать особо не стоило, отвлечешься, начнешь ртом ворон ловить — а мало ли что клоун учудит. В кино Семёнов видел — шпионы — они коварные. Этот, наверное, тоже специально таким дураком вырядился, обыскать бы его надо было, отвлекся на корову и молоко, забыл обязанности. А ведь знал отлично — даже у советского красноармейца, всего–навсего попавшего на гауптвахту, забирают все, чем он может себе или другим вред нанести сгоряча. А этот‑то клоун совсем не боец рабоче–крестьянской красной армии. Сейчас выхватит нож или пистолет — пока тут с винтовкой развернешься, он всех и положит. Семёнов сильно огорчился своей оплошности и решил ее исправить по возможности быстро. Он встал, зашел за спину клоуну и встал поудобнее, чтобы любое движение этого шпиона предугадать, половчее перехватил винтовку и уже после этого сказал:
— Товарищ лейтенант, я его пока конвоировал — не было возможности обыскать. А сейчас самое время — разрешите — Петров его мигом проверит!
Уланов только моргнул и Петров, нимало не чинясь, тут же сунул свой носовой платок обратно в карман и обхлопал одежонку клоуна, благо одежонки той было — всего ничего. И не зря охлопал — из единственного кармана в труселях клоуна, Петров ловко вывернул черную коробочку, отчего шпион было дернулся. Но тут же затих, почувствовав спиной кончик штыка.
Петров недоуменно покрутил коробочку в руках, потом показал ее раненому.
Семёнов сначала подумал, что это портсигар, но размеры не те. Но хорошо, что не пистолет.
— Что это? — спросил Уланов. Он своих эмоций никак не выдал. Возможно, просто сил на них не было.
— Айфон — ответил клоун так, словно все тут находившиеся должны были отлично понимать, что это такое.
— И для чего это? — еще больше удивил клоуна своим вопросом Уланов.
— Смартфон. Ну, то есть то же, что и коммуникатор — растерянно ответил явно растерявшийся клоун. И пояснил еще непонятнее:
— Мобила такая с функциями компьютера.
— Для чего это? — совсем удивил клоуна простым вопросом, который вертелся и у Семёнова на языке взводный. Петров, судя по всему — тоже готов был спросить про это же. Клоун, явно растерянный, обвел всех глазами и жалобно спросил:
— Прикалываетесь, да?
— Отвечай! Не дури! — и Семёнов чуток сильнее нажал кончиком штыка пухлую спинку.
— Да для связи же. Позвонить кому, смснуть, еще чего. Да вы что — никогда мобил не видали? — разволновался допрашиваемый шпион.
— Это что — телефон что ли такой? — переспросил Петров, забыв даже уставные нормы.
— Ну да! — ответил клоун и шпион по имени Лёха, поражаясь все сильнее и сильнее.
— И работает? А провода где? — насел на него Петров.
— С кем вы можете связаться — тихо спросил взводный и Петров заткнулся.
— Ни с кем. Тут вне зоны действия сети — почему‑то поник клоун.
Менеджер Лёха
— Откуда у вас такая техника? — прошелестел раненый. Говорил он так тихо, что приходилось напрягать слух.
— Купил — удивился Лёха. Почему‑то ему, совсем не к месту, вспомнилось, как у старшего менеджера Гоши украли свежекупленную в кредит Мазду — прямо от подъезда и Гоша сгоряча рассказал на работе, что когда вышел из дома и не увидел Мазды, то сначала передумал в считанные секунды кучу версий — от «на ручник забыл поставить» до « не у этого подъезда оставил» и только когда обошел на всякий случай по периметру весь дом, понял, что куда все проще — угнали. Хотя вообще‑то эта простая мысль должна была придти в голову самой первой, но так как она была самой неприятной, то мозг услужливо загнал ее в дальний угол, выдавая более благостные. Лёха чуял, что и у него тоже что‑то «украли», но вот сообразить — что именно — пока никак не выходило. К слову в этом сильно мешало давление в спину острого жала штыка и злобная морда второго реконструктора совсем рядом.