Он выразительно посмотрел на капрала, но тот, как и все остальные, внимал его словам, пытаясь усвоить хоть крупицу информации.
— Я, конечно, вижу, что не салабоны тут стоят, — продолжил Герой. — Но там, бля, тоже эти черти не пальцем деланы. Но нам с ними махаться и не надо. Зашли, издалека позырили, вернулись, понятно объясняю?
— Тк точ! — грянул хор из десяти голосов.
Лорд-протектор одобрительно посмотрел на Избранного. Тот стоял, засунув большие пальцы за резинку трико, будто за ремень, и пристально глядел на шеренгу солдат.
— Вопросы есть? — спросил он, подразумевая, что вопросов тут быть не может.
— Нкак нет! — точно так же прогремел десяток.
Архимаг сделал какие-то пассы над головами солдат, навешивая какие-то непонятные для Лёхи заклинания, фон Брюк кивнул.
— Выдвигайтесь, — произнёс он.
Лёха почесал затылок, не спеша выполнять приказ. Что-то его удерживало, неуловимо напоминая о себе, будто слово, которое вертится на языке, но ты всё равно не можешь его вспомнить.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросил Архимаг Гонорий.
Лёхино внимание, наконец, привлёк ослепительный блеск солдатских доспехов, и он прозрел.
— Падажжи, бля! Вы это чё, серьёзно? Прям так? В разведку? — выпалил он.
Весь десяток стал переглядываться, отчаянно пытаясь понять, что же с ними не так. Архимаг и генерал тоже недоумевающе смотрели то на солдат, то на Героя, который теперь старательно сдерживал смех.
— Вы ж блестите, как у кота яйца! Вас даже слепой разглядит! Ну вы, бля, даёте, разведчики херовы! — весело произнёс он.
— Это доспехи Белого Города, — вдруг подал голос капрал. — Мы гордимся, что достойны носить их, а их блеск — это символ непорочности и чистоты Священного Белого Древа.
Лёха уставился на него, как баран на новые ворота.
— Бля. Ну и дебил, — произнёс Избранник Богини.
Капрал раздражённо фыркнул, и его кираса снова блеснула россыпью искр.
Глава 46
Применение Насилия В Отношении Представителя Власти
Белый Город красив в любое время суток, но когда лучи восходящего солнца касаются островерхих крыш и высоких шпилей, он приобретает особое, ни с чем не сравнимое очарование. Ласковое утреннее солнце мягко стучится в закрытые окна, лёгкий ветерок играет с прозрачной листвой Белого Древа, а по тихим аллеям уже прогуливаются редкие прохожие. Пахнет свежим хлебом — пекари уже растопили печи. Меняется караул, и усталые воины наконец отправляются спать, а на их место заступают новые защитники. Город продолжает жить своей жизнью, несмотря на осадное положение и грозящую опасность.
Но Лёха и его новые братья по оружию вместо прогулок по бульвару и утреннего кофе теперь шли по узкой горной тропинке на запад, в места, где видели орочьи банды. Шли друг за другом, след в след, и каждый неверный шаг был сопряжён с огромным риском сорваться в ущелье. И всё же Избранный храбро прокладывал путь, самым первым ступая на шаткие камни.
Он шёл первым не ради того, чтоб доказать храбрость или выбрать наилучший путь лично. Герой просто не хотел спешить навстречу оркам, которые в его представлении выглядели вооружёнными до зубов зеленокожими амбалами, как он видел в одной посредственной киношке.
Солдаты же, которые согласились скрыть блестящие кирасы под широкими плащами, шли следом, ловко перепрыгивая по камням. Для каждого из них такой темп был почти что прогулочным, но никто не возражал. Кроме самого лучшего солдата.
— Почему так медленно? — сквозь зубы прошипел капрал, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
Вопрос был явно риторический, но Лёха его услышал и принял на свой счёт.
— А ты хули базаришь опять? — обернулся он.
Резкий поворот нарушил равновесие, и Паладин едва не упал с горной тропы, лишь резкими взмахами рук сумев вернуться в устойчивое положение. Петрович не смог сдержать усмешки, но тут же спрятался за чьим-то плащом, так что весь гнев обрушился на капрала.
— Чё ты, язык в жопу засунул? Вчера вроде смелый был, — продолжил Герой.
Юный солдат гордо вскинул выбритый подбородок.
— Я спрашиваю, почему так медленно, — произнёс он.
Остальной десяток не вмешивался, но пристально следил за противостоянием двух лидеров. Кто-то даже шёпотом переговаривался, но в целом они даже немного расступились, чтобы и капрал, и Лёха друг друга видели.
— А тебе не похер? — прозвучал вопрос с подвохом, как любил Лёха.
— Нет, — ответил солдат. — Я, капрал первой роты первой баталии Ганс Шмульке, не терплю, когда саботируют приказы. А ты своим промедлением это и делаешь. Чем дольше мы идём, тем сильнее враг.