Из толпы снова выскочил магистр Тинориус.
— Твоё оружие — божественная Сила! — прокудахтал он, костлявым пальцем указывая на Лёху. — Настоящему Герою не нужен ни меч, ни арбалет, а только благословение Богини!
— Слышь, отец, я тебе щас бороду повыдергаю, бля, добазаришься, — пригрозил Лёха, и колдун поспешил скрыться среди своих коллег.
— Тинориус прав, понимаешь, — сказал властитель русаров. — Ты же Богиней избран.
— Ясно, бля, — буркнул Паладин. — Пошли, Охрютка. Или как там тебя. Веди.
Крестьянин, услышав своё имя из уст Героя, подскочил, засобирался, натянул многострадальную шапку, понял, что в присутствии Вождя её лучше снять, снова снял, затрясся, пошёл к выходу, остановился, обернулся, глядя на Лёху. Тот пихнул его в плечо, мол, пошли давай. Все присутствующие провожали их долгими взглядами. Напоследок опять грянули фанфары, а как только они покинули тронный зал, Герой услышал, как началось бурное обсуждение.
— Нам кости перемывают, суки, — буркнул он.
Охрютка подскочил и остановился, испуганно глядя на Паладина.
— Да пошли уже, бля, — Лёхе снова пришлось толкнуть его для ускорения.
Чумазый мужик не вызывал у него никаких эмоций, кроме снисходительного презрения. Будто бы Лёха повстречал похмельного трясущегося бомжа, собирающего у прохожих мелочь на фунфырик боярышника.
— Что за имя дебильное у тебя, Охрютка… — процедил Герой.
— Так же ж с каким уродился! — охотно ответил мужик, но вопрос был скорее риторическим.
— Я бы за такое имя бате точно морду бы набил… — рассудил Лёха.
Они снова шли по бесконечным коридорам, но открывать карту Лёха справедливо опасался, ведь он так и не понял, как её закрывать. Благо, крестьянин уверенно поворачивал в нужных местах, и вскоре они спустились к выходу.
Двор крепости теперь был залит полуденным солнцем, но разительных отличий Лёха не увидел. Точно так же работали люди, тренировались солдаты, развешивали бельё служанки, бегали курьеры. Громадные стены, сложенные из серого камня, нависали, будто скалы, и казались настолько непоколебимыми, что могли бы, наверное, сдержать даже титана.
По утоптанной земле бродили ленивые краснопёрые куры, выискивая еду. Лёха уставился на обглоданную ножку в своей руке и вдруг вспомнил про Петровича.
— Бля… — выдохнул он, осознавая, что только что сожрал своего собственного питомца и кореша, пусть даже тот был настоящим петушарой.
Обглоданная кость будто сама вывалилась из его руки и упала в грязь. Лёха почувствовал себя крайне неуютно, будто впорол косяк настолько жёсткий, что весь район теперь будет его обходить как зафоршмаченного. И пусть здесь не было ни пацанов с района, ни тех, кто может за такой косяк спросить, Лёхе всё равно стало не по себе.
— Милсдарь Герой, идти надыть! — вдруг подал голос Охрютка, и Лёха чуть не выписал ему леща.
— Слышь, бля, умолкни, — выдавил он, всё глазея на стайки куриц.
И всё-таки крестьянин был прав, нужно было спешить в Широкие Ручьи, пока армия нежити не набрала силу. Пока не стало слишком поздно и эманации зла не пропитали весь мир. Лёха вздохнул и понуро зашагал вслед за Охрюткой, но едва он повернулся, из курятника донеслось яростное хлопанье крыльев, кудахтанье и чей-то сдавленный вопль.
Лёха повернулся и увидел, как навстречу ему вприпрыжку летит Петрович, а за ним гонится какой-то поварёнок с топором.
— Хозяин!
— Петушара, бля! — радостно воскликнул Герой, мгновенно набычился и двинулся с кулаками на поварёнка.
Петрович стоил того, чтоб его защитить.
Глава 21. Равновесие Нарушено
В месте, которого никогда не существовало, происходили события, которых никогда не могло быть. Совет Девяти обитал вне пространства и времени, и каждый раз, когда Богине приходилось иметь с ними дело напрямую, у неё возникало странное ощущение иллюзорности и нереальности происходящего. Будто это всё происходит во сне, хотя Владычица Мультивселенной никогда не спала и снов не видела.
Они материализовались внезапно, как и всегда застав её врасплох, в один из самых постыдных моментов для Босоногой Богини. Она примеряла туфельки. Туфельки, разумеется, сразу развоплощались, едва касаясь босых пяточек, но хотя бы одно мгновение полюбоваться она могла. Ну и залюбовавшись, присутствие вневременных сущностей из параллельных измерений она почувствовала не сразу, а как только почувствовала — моментально дезинтегрировала все улики и вскочила, вытянувшись по струнке.
Совет Девяти редко удостаивал кого-то визитами, предпочитая отправлять послания из иных миров. А чтобы пришли все и сразу — такое было впервые.
— Ч-чем могу служить? — робко пробормотала Древняя Властительница Мультивселенной, чувствуя, как иррациональный страх поднимается где-то в глубинах божественного сверхсознания.
Девять высоких фигур выстроились полукругом. Они выглядели как серые мерцающие силуэты, но Богиня не знала, настоящий это облик или одна из выбранных проекций. Они заговорили синхронно.
— Равновесие нарушено. Зло набирает силу.
Голоса звучали одновременно со всех сторон, эхом отражаясь друг от друга.
— Г-герой уже в пути, — ответила девочка, чётко понимая, что сама не верит в успех Героя.
— Ты избрала не того, — произнёс Второй.
— Я посмотрел 14000625 вариантов будущего, — произнёс Первый.
— И с-сколько победных? — посмела спросить Богиня.
— Один.
Владычица Мультивселенной опешила на мгновение.
— Может, отправить ещё одного Героя? — спросила она, надеясь на чудо.
— Запрещено, — произнёс Третий.
— Нарушение Равновесия, — хором сказали все девять.
— А могу я сама…
— Прямое вмешательство запрещено.
— Нарушение равновесия, знаю, — буркнула девочка.
Она любила свою подопечную Мультивселенную. Да и наблюдать за триумфальным возвращением Наномагнитного Падишаха не хотелось, ведь он снова погрузит весь мир во тьму, как пару миллионов лет назад. В прошлый раз после него на одни только звёзды ушло столько энергии, что и подумать страшно. А теперь только Лёха стоял на страже добра, с одним единственным шансом превозмочь и победить. Дурацкие правила. Дурацкий Совет.
Герой тем временем выручал своего питомца из цепких лап местных кулинаров. Лёху даже немного радовала возможность кому-нибудь наподдать, а сейчас обстоятельства сложились так, что и противник был слаб, и дрался Лёха за правое дело. Поварёнок хоть и держал в руке топор, но применить его в драке явно боялся. Поэтому Лёха играючи выбил оружие у него из руки и схватил юного кулинара за ухо.
Петрович же хлопал крыльями и скакал вокруг, подбадривая хозяина.
— Так ему, убийце! — кудахтал он, на всякий случай держась подальше от топора.
— Слышь, малой, — прогундосил Герой, выкручивая ухо ещё сильнее, да так, что поварёнок заскрёб ногтями по его руке. — Ты чё, бля.
— Ай! Пустите! — завопил парнишка, пытаясь хоть как-то расцепить Лёхины пальцы и ослабить хватку.
Но рука Паладина крепка.
— За что петушару убить хотел, — на полном серьёзе спросил Лёха.
— Так на суп! Ай! Пустите! Я стражу позову!
Солдаты равнодушно поглядели на эту сцену и вернулись к своим делам. Лёху они теперь знали. Охрютка снова мял свою несчастную шапку и боялся заговорить, но всё-таки осмелился.
— Милсдарь Герой, вы энто, пустите его… — робко попросил он.
Лёха на мгновение ослабил хват.
— Он, бля, петушару моего зарубить хотел, — пояснил Лёха.
— Да-да, точно! Убийца! — трусливо подпевал Петрович из-за его спины.
— Так не со зла же, а на еду… — тихо добавил крестьянин, и Лёха вспомнил, как сам намеревался всего пару дней назад петуха сожрать.
Косяка в этом он не чувствовал, но это было до того, как Петрович спас их всех от Чёрного Приспешника.