Лёха почесал затылок, усиленно активируя мыслительные способности.
— Так, бля. Ща разберёмся. Петрович, ты ему говорил, что ты говорящий?
Петрович на всякий случай отступил на пару шагов.
— Ничего не успел! Я с местными цыпочками сидел, общался, а он как зайдёт! Как за горло схватит! Я кое-как вырвался! Дай ему по роже, Лёха! — заголосил петух.
— Тихо, бля, угомонись. Не успел, значит, сказать, так?
— Да! Ай! Больно! — верещал парнишка.
— Значит, по незнанке сунулся. По незнанке с любым бывает, бля, — логика Героя поражала безупречностью. — Значит, и косяка за тобой нет. Шурши отсюда, бля.
Он выпустил багровое ухо поварёнка из цепких пальцев, и тот мгновенно умчался куда-то в глубину крепости. Топор так и остался лежать в пыли, и Охрютка мигом подобрал бесхозный инвентарь.
— В хозяйстве сгодится, — пробормотал он, внимательно наблюдая за реакцией Лёхи.
Тот никак не отреагировал, и крестьянин проворно сунул новый топор за пояс.
Дальше пошли втроём. И чем дальше они отходили от крепости Ледовласого, тем больше смелел Охрютка. Само собой, Герой по-прежнему внушал ему сверхъестественный ужас, но мужик уже не срывал с себя шапку каждый раз, когда пытался заговорить, и даже перестал мелко дрожать.
Отправились другой дорогой, по центральным улицам, и Лёха с нескрываемым любопытством рассматривал горожан, снующих туда-сюда по делам. Почему-то ему вспомнился родной городок, где точно так же люди не обращали на тебя внимания, спеша по каким-то несомненно важным делам, где в тенистых парках среди зарослей акации он с пацанами любил попить пивка, где ночью из чужого микрорайона можно было внезапно уехать на скорой, а менты никогда не уходили дальше центральной площади.
Этот город был точно таким же, и Лёха почувствовал себя как рыба в воде, пусть даже вместо ментов здесь были стражники в доспехах, а вместо автомобилей — гужевые повозки. Суть не менялась. Лёха вдруг ощутил, что ему жаль покидать этот город, и совсем не хочется идти куда-то в колхоз драться с ожившими трупами.
Но он понимал, что Избранный Герой никак не может оставаться на одном месте, и вынужден постоянно кочевать. Лёха вспомнил соседский жигуль, стоявший во дворе, у которого на заднем стекле большими буквами было написано «БРОДЯГА», и вдруг ухмыльнулся. Это всё тоже было частью блатной романтики, которой Лёха с детства восхищался.
— Лёха! Лёха! — раздался голос Петровича, и Герой нахмурился.
Вот за дружбу с петухом с него бы точно на районе спросили. Однако, Лёха всё-таки сомневался, что кто-нибудь с района когда-нибудь узнает о его похождениях в этом мире.
— Хули надо, бля, — буркнул он.
— А расскажи, как ты Меченого победил? — петух снова подпрыгивал вокруг хозяина, красным пятном мельтеша на границе зрения. Лёха вдруг понял, как и почему быки реагируют на красную тряпку.
— Никак, бля, — отрезал он.
Все радостные чувства от возвращения петуха развеялись как дым, стоило только Петровичу несколько раз заговорить.
— Ну как-то же победил, — начал рассуждать петух.
— Заткнись.
— Если он Чёрный Приспешник, значит, он не отражает падающий на него свет, а поглощает или отражает только малую часть. Хм, интересно, а есть Абсолютно Чёрные Приспешники? — разглагольствовал Петрович.
— Заткнись! — рыкнул Лёха.
— А если собрать комбинацию из Разноцветных Приспешников, то в совокупности получится Чёрный? — продолжал петух.
Они шли по центральной улице, и прохожие удивлённо косились на говорящего петуха. До городских ворот было ещё шагать и шагать.
— Слышь, Охрютка, — сказал Избранный. — Далеко нам до твоих ручьёв?
Крестьянин, заслышав своё имя, ожидаемо подскочил и поспешил ответить.
— Так, этсамое, четыре дня пешком ежели, — сказал он.
Лёха выругался и тяжело вздохнул.
Глава 22. Если Друг Оказался Вдруг
Вотчина Ледовласого осталась позади, и теперь пыльная грунтовка вела Избранного Героя навстречу новым приключениям. Только сам Герой этому был совсем не рад.
Лёха понуро брёл вслед за крестьянином, то и дело останавливаясь, чтобы вытряхнуть песок, пыль и мелкие камешки из шлёпанцев, которые моментально забивались обратно с завидной регулярностью.
Петрович семенил рядом, иногда отбегал и клевал что-нибудь на обочине, но молчал. Лёха выписал ему добрейшего пенделя, и после недолгого полёта Петрович всё-таки решил на некоторое время заткнуться. Но все понимали, что это поможет ненадолго.
— Хоть бы подбросил кто, — ворчал Паладин, но ни одной попутки они до сих пор не встретили, а вот навстречу повозки и телеги проезжали частенько.
— Куда? — не понял Охрютка.
— Наверх, бля, — огрызнулся Лёха. — До колхоза вашего, чё тупишь, бля.
Однако, слова «колхоз» Охрютка тоже не знал и не понимал. Переспрашивать не стал — Лёху он всё-таки побаивался.
— Бля, четыре дня топать, ну ёбанарот… — пробурчал Паладин, вглядываясь в горизонт, над которым, словно пудра-аура, висела лёгкая туманная дымка.
Впереди можно было разглядеть жёлтые поля спелой пшеницы, голубые отблески рек, тёмно-зелёные пятна лесов. Тонкими струйками курился дым из печных труб далёких деревень, хорошо заметный на фоне безоблачного неба. И если бы Лёха хотя бы чуть-чуть был способен воспринимать и ценить красоту, то наверняка бы восхитился таким пейзажем, будто сошедшим с картин Левитана или Шишкина.
Но он не умел. И это его совсем не тревожило, зато сильно беспокоило Богиню, ведь как можно защищать свет и добро, когда тебе плевать на красоту? Квантовый Фельдмаршал уничтожит всё без остатка, погрузив абсолютно все миры Мультивселенной в бесконечный мрак, и после этого ещё очень долго не будет ни лесов, ни полей, ни солнечного света. Один только холод и мрак. А защищать то, к чему ты равнодушен — невероятно трудно.
— Эх, лепота, — благодушно выдохнул крестьянин, снимая шапку и подставляя лицо солнцу. Лёгкий ветерок принялся играть в его волосах.
— Пошли, бля, — хмыкнул Герой и легко толкнул мужика в плечо. — Жрать охота.
— А я поел, — вскудахтнул Петрович.
— Тебя не спрашивали.
— Так это, вечерять-то нескоро ещё, — промямлил Охрютка.
Лёха, щуря один глаз, покосился на небо. Солнце было ещё высоко.
— А если переспросить? — Лёха для верности сунул кулак ему под нос.
— А вы меня, милсдарь Герой, кулаком не пугайте! — взвизгнул мужик, ловко отскакивая назад.
— Ты чё, бля, шлепок майонезный, — зарычал Герой, расправил плечи и пошёл на Охрютку.
Голову пронзила острая боль, а перед глазами поплыли разноцветные круги, словно Лёха словил собачий кайф, но это был не он. Боль начала пульсировать в такт его сердцебиению, уши заложило, и Лёха слышал всё будто через толстый слой ваты. Его бросило в пот, мир вокруг закружился, и ему пришлось остановиться.
Едва он перестал идти на Охрютку, всё моментально вернулось в норму. Только отголоски сердцебиения по-прежнему слышались в ушах. Лёха мотнул головой, харкнул на обочину, хрустнул костяшками и снова попёр на обнаглевшего крестьянина. Боль пришла в тот же миг.
— Чё, бля… — пробормотал Герой.
Охрютка остановился, глядя, как корёжит несокрушимого паладина, а затем широко улыбнулся щербатым ртом.
— Ты чё лыбишься, гной, — рыкнул Лёха.
— Лёха, ты чего? — спросил Петрович. — Он чего сделал-то?
— Дык а хули, — ответил Лёха.
Он прикоснулся ко лбу и надавил на шишку от божественного щелбана. Перед глазами снова побежали ряды цифр и зарябил интерфейс.
Здоровье: 100 %
Опыт: 71
Мутным взглядом посмотрел на мужика, над головой которого теперь виднелась зелёная надпись.
ОХРЮТКА
Отношение: ДРУГ
Опасность: ОТСУТСТВУЕТ
Уровень: 1