— Не у меня. В квартире один. Здесь двое. Никодим — сосед. Они друг дружке помогают.
Олег не заметил, как выдул две чашки чаю. Опомнился, когда распробовал паштет Елисея.
— А Шишики у каждого человека есть?
— У каждого мужчины. У женщин… как бы это выразиться… более тонкие формы Шишика. Чтобы их увидеть, нужно иметь особый уровень зрения.
— У меня есть Шишик. Здорово. А как узнать, есть домовой в квартире или нет?
— Елисей! — обратился за помощью Лехин.
— А пусть домовому своему 28 сентября жертву оставит, — посоветовал Елисей, а Никодим закивал. — Коли жертвы наутро не будет, а в доме чисто да уютно, — хозяин в доме есть.
Лехин пересказал, предварительно уточнив, что за жертва.
— А хоть молочка в блюдце иль в чашке в укромный утолок поставить. И лучше в кухне где-нибудь.
— А раньше узнать никак нельзя?
— Скотину заведи! — от себя посоветовал Лехин и захохотал при виде округлившихся глаз Олега.
Домовые тоже рассмеялись от души, но не над гостем: слово-то больно нелепо прозвучало в городской квартире. Между собой-то ладно, привыкли каждую животину скотинкой звать, а из уст человека смешно получилось.
— Вот моя скотина, — показал Лехин.
Олег обернулся.
Джучи развалился на табурете, в уголочке между стеной и холодильником.
— Если приглядеться, то увидишь, что шерсть котяры сверху вниз все время шевелится. Это Шишики катаются с него, как с горки.
— Обалдеть… — прошептал Олег.
Несколько легкомысленный, но познавательный разговор чуть замер, и Лехин про себя улыбнулся: Олег таращился на кота в надежде разглядеть Шишиков, а те, в свою очередь, таращились на него, уловив направленное внимание… Улыбка померкла. Дружеская болтовня. Все так. А что будет через час-другой? Лехин попытался представить подвальные коридоры мрачной стройки — и будто ухнул в пропасть.
— Лексей Григорьич…
Глаза Елисея сочувственно помаргивали, а в руках домовой держал маленький графинчик — почти лабораторную колбу.
— На посошок выпейте. Все дорожка легче покажется.
— Что — по мне все сразу видно?
Олег обернулся на голос Лехина, но спрашивать ничего не стал. Сообразил, что хозяин говорит с домовым. Лехин достал рюмки.
— Олег, тебе нельзя. Налью чисто символически.
Они чокнулись, и Лехин пошел в спальню одеваться.
Домовые поставили его между двух стульев, на которые взобрались и принялись надевать на него ременную амуницию. Любопытные Шишики прикатили следом, уселись на подоконнике.
— Что за наливка была?
— А клюквенная. Леший-палисадничий прошлой зимой клюквы много принес… Куда ее? Где в компоты пошла, а где и в водочку. Кровь-то взвинтила наливка, а?
— Есть немного. А Леший-палисадничий — это тот, что у "Книжного", выше рынка живет? Ну, тот, которого я через дорогу перевел?
— Нет, того не знаем. Наш знакомец здесь, через дорогу, в лесопарке живет… Да ты, Лексей Григорьич, не нервничай. Тебе ведь что главное? Шишика бросить Проводнику.
— А если он не поймает?
— А и не надо ловить ему, Лексей Григорьич. Ты Шишика добросишь, Шишик сам в хозяина своего вцепится. И все. Дело сделано.
— Если все так просто, чего ж вы с Никодимом в мои ремни абсолютно все железки запихали?
Елисей вздохнул и запечалился.
— Как на духу говорю, Лексей Григорьич. Дверь-то в мир чужой закроется, а что с тварью нездешней сделается — знать не знаю, ведать не ведаю. Потому оружием и нагружаем. На всякий случай. Для земли-то нашей все закончится, коли дверь закрыта будет. Ты только Шишика профессорского добрось.
— Больно легкий, — с сомнением сказал Лехин. — Вдруг не долетит?
— Долетит, — твердо заверил Елисей. — Он, как хозяина увидит, сам к нему рваться начнет. Вот и бросай, не промахнись только.
— А если промахнусь?
— Сожрут.
Лехин с беспокойством взглянул на подоконник. Так легко в присутствии предполагаемой жертвы сказать о том, что ждет ее незавидный конец?
Лицом к окну, против света, не сразу разобрал, который из двух — Профи. Сидят два мохнатых кругляшка — то ли спят, то ли отдыхают после игры с Джучи. Кстати, насущный вопрос: а сколько Шишиков брать в дорогу? Одного, соболевского, или обоих?
Вопроса озвучить не успел. Шишики, как по команде, резко распахнули глаза, а затем на редкость выразительно разыграли пантомиму на тему "от удивления у него челюсть отвалилась".
Шишики пялились мимо Лехина, домовые глянули туда же. Повернулся и Лехин.