Помещение Лехин условно разделил на свою и чужую половины, свою он облагородил, расставив горящие свечи у стен. Теми же свечами хотел к границу обозначить "мое — чужое", но побоялся: и свечей маловато, и противника за огнем не разглядишь.
Ну, вроде, все. Лехин проинспектировал, все ли свечи горят, и прикинул, надолго ли хватит их. Наверное, на полтора-два часа.
В вязкой, непроницаемой тишине, в которой тонуло потрескивание свечей, он не слышал ни шороха. Просто, машинально считая желтые огоньки, в очередной раз покосился на "чужую" половину — и замер.
Пятеро полукругом стояли у проема. В прямоугольнике, как в черной раме, за ними стоял еще один, вероятно привычно опустив руку на загривок зверя или придерживая его за тот же загривок.
А потом вдруг и потрескивание свечей уплыло и заглохло, точно кто-то постепенно отключил звук. И — белая тишина. И в этой тишине противник стал далеким-далеким, а сам Лехин маленьким-маленьким. И пластом навалилась на него ощутимо живая тяжесть. И отчетливо услышал Лехин, как съежившийся в кармане Шишик Профи сказал съежившемуся Шишику Нику: "Дом хочет, чтобы твой хозяин выгнал пришлых. Они ему не нравятся". А вот ответ Шишика Ника прозвучал абсурдно, словно сказали во сне, но Лехин с ним согласился: "Не надо было им убивать его человека. Дом к нему привык, с тем человеком ему было интересно. А они его сначала напугали, а потом убили. Поэтому он злится на них". Логика Сна подразумевала под "тем человеком" убитого сторожа, и Лехин, в странном Сне, одобрил идею Ника.
Что незаконченный дом — живой, никаких сомнений. И не краткий диалог "помпошек" убедил Лехина. Дом дышал. Дыхание Лехин услышал не сразу: сначала какой-то ритмичный шорох; затем стало возможным различить короткий резкий вдох — и прерывисто сдержанный выдох, словно остановленный после долгого бега человек пытается восстановить спокойное дыхание. И Лёхин затаил собственное дыхание, погружаясь в гипнотизирующий ритм живого метронома.
Шишики в кармане улеглись в самом низу, уперлись лапами в грудь Лехина и дружно забарабанили. Выходить из кармана на поверхность, чтобы привычно стукнуть хозяина по уху или по шее, Нику совсем не улыбалось.
Щекотка на коже в патетический момент благоговения перед лицом явленной мистики — это покруче пресловутого ушата воды.
Лехин сильно вздрогнул. Пока он пребывал в блаженной прострации, умиленно слушая своё дыхание, двое из пяти встали уже достаточно близко. Несомненно, оцепенение Лехина они сочли реакцией перепуганного человека на их появление.
Обозленный на себя — нашел время играть в мистику! — Лехин неожиданно для себя сделал резкий выпад мечом вперед, потенциально проткнув обоих противников, с маловразумительным воплем:
— Бац-бац — и ваших нету! Каша всмятку! Следующий?
Вернувшись в исходное положение, он неудержимо улыбался.
"Каша всмятку" и чисто мальчишеское поддразнивание понравились. Как понравились и недоуменно вытянутые лица двоих, теперь тоже впавших в ступор.
А счастливое настроение хулигана, которому море но колено, продолжало бурлить в Лехине. Ха, каша всмятку! Прикольно! Что б еще такое выкинуть? Ага…
— Дмитрий Витальевич! Здрасьте вам! Как живете-можете?
И помахал Проводнику мечом. Получилось что-то вроде рыцарского приветствия. Новая волна удовольствия ("наше вам с кисточкой!" от грузчика профессору) заставила ноги переминаться-пританцовывать, а мозги — весело раздумывать, что бы еще такого крикнуть хулиганского… Лехин как-то не подумал, что Проводник может ответить, но он ответил — тихо и вяло, как больной, который долго не разговаривал:
— Кто вы?
— Алексеем меня зовут, Дмитрий Витальевич!
— Вы странно ко мне обращаетесь, Алексей.
Лехин даже остановился. Не смысл фразы заставил — черепашья скорость, с которой Проводник произносил слова. Уже после первого Лехину хотелось прикрикнуть: "Говорите быстрее!" Ну а смысл… Благодаря домовым, вообще-то предполагалось, что Соболев забыл свое имя, потому-то замечание, прозвучавшее холодно и бесстрастно, не удивило.
— Обращаюсь я к вам, Дмитрий Витальевич, по имени-отчеству! А как вы предпочитаете — по фамилии? Типа — господин Соболев? Или по званию — господин профессор?
На перечисление имен Проводник не обратил внимания или просто не понял, о чем толкует Лехин. Похоже, незваный гость здорово мешал ему. Следующий вопрос имел оттенок раздражения:
— Зачем вы здесь?
— Вернуть вас домой, Дмитрий Витальевич!
Когда говорил Проводник, зверюга возле него с трудом — мешал горбатый загривок — задирала морду поглядеть на него; говорил Лехин — его буравила глазами-фарами ядовито-розового цвета с алыми бликами. Остальные пятеро чужаков мотали головами туда-сюда, словно надеялись увидеть в лицах собеседников нечто более важное, чем их слова. Это мотание башками убедило Лехина, засомневавшегося было: "А может, они обыкновенные… бомжи?", в их нечеловеческом происхождении.