— Ну, что? Поехали? — спросил Лехин.
— Поехали, — сосредоточенно сказал Олег. — Только давай заранее условимся. Если гаишники прицепятся, где я вляпался в ДТП, разговаривать с ними будешь ты.
— Э-э… Ладно, придумаем что-нибудь, — вздохнул Лехин, припоминая, как мимоходом ощутил под ладонями волнообразно примятую поверхность багажника, а кое-где и острые, выпуклые углы с легко сыплющимся лаком.
— Постарайся придумать что-нибудь поубедительнее.
— Ага! Хозяина! Два забулдыга пьяные плясали на машинь, да? — Хихикающий Линь Тай потянулся взять со спинки кресла хихикающего Шишика.
— Отдай, — сказал Лехин, глядя в зеркальце и созерцая вытянутое лицо Соболева.
Со зверюгами из другого мира Соболев точно "порвал все отношения", выражаясь высоким слогом. Интересно, помнит ли он что-нибудь из общения с ними?
— Дмитрий Витальевич, вы знаете, что с вами было в течение этого года?
— В течение года?!
Соболев так посерел, что Лехин пожалел о вопросе. Хотя пол-ответа получил: что прошел год — профессор не знал.
— Я не был дома год? — потрясенно выговорил Соболев. — Год…
— Не нажимайте на него, Алексей Григорьич, — мягко сказал Веча-агент. — Вы слишком быстро хотите все прояснить. Лучше, вместо вопросов, попробуйте подтолкнуть его память и сами напомните какую-нибудь мелочь.
— Год… — прошептал Соболев, уже теряя интерес к сообщению, поскольку внимание его резко переключилось: по спинке кресла перед ним маршировали два Шишика, а потом устроили догонялки, весело перепрыгивая через препятствие в виде громадного костлявого кулака Вована. — Что это?
— А о чем вы спрашиваете?
— Что-то пушистое, две штуки. Оно… Они бегают.
Шишики окаменели и уставились на Соболева.
— Он тоже видит, — прокомментировал Веча-агент. — Причём не вовремя. Слишком много впечатлений. Шишиков лучше убрать.
Шишики моргнули и исчезли. Своего Лехин успел заметить, когда тот лез в нагрудный карман; Профи, вроде, уселся на плече Соболева.
— Ну, хорошо, Дмитрий Витальевич. Давайте начнем издалека. Вы живете на Привокзальной. Сколько комнат в квартире?
— Три.
— Хорошо. А то и правда как-то сумбурно начали, — проворчал Лехин. — Живете один?
— С сестрой.
— Как ее зовут, помните?
— Анна.
— Где работаете?
— К чему весь этот допрос?
— Мы решаем, везти вас домой или все-таки в больницу.
— Я чувствую себя достаточно хорошо… А вы… знаете, что со мной было?
— Если коротко, — откликнулся Веча-агент вместо замявшегося Лехина, — вы по каким-то причинам напрочь потеряли память и поэтому не могли вернуться домой. Вас разыскивает милиция, и, так как вы личность довольно известная, мы вас узнали. И надо же такому случиться, что именно сегодня к вам вернулась память.
На некоторое время в машине повисло молчание. Лехин, следивший по зеркальцу, увидел, что Соболев опустил глаза и сморщился от усилия что-то разглядеть в темноте и мелькающих огнях за окном. Что же он там обнаружил? Шишик показался?
Машина остановилась на очередном перекрестке. Здесь фонари светили ярче. Соболев приподнял плечи, и Лехин понял, что он рассматривает руки. Отсутствие рукавов позволяло. Судя по неровным краям плеч, рукава, ничтоже сумняшеся, просто отодрали. И опять любопытство заело: кто отодрал? Сам Проводник? Или зверюги? И почему? Неужто потасовку затеяли? Почему-то Лехин был уверен, что твари Проводника не трогали. Может, играли. Может, была какая-то причина освободить ему руки. Причина без агрессии. Кстати, что там с руками?
— Олег, включи свет, — прошептал Лехин. — На секундочку.
Хоть и тусклый, свет в машине застал Соболева врасплох: он сильно вздрогнул, зажмурился… Чтобы успокоить его, Лехин уже в темноте отвлеченно заметил:
— Надо же, пол-одиннадцатого. Я думал — время детское.
Соболеву теперь всегда придется носить рубашки с длинными рукавами. На руках места живого не осталось — шрам на шраме. Неужели он ничего не помнит и никогда не вспомнит? И рассказывать ли ему то, что знает о его смерти Лехин?
— У меня была машина, — внезапно сказал Соболев.
— У попа была собака, — пробормотал в сторону Веча-агент.
— Был дождь, — осторожно начал Лехин. — Вы ехали в город, и у вас кончились сигареты. Помните?
— Не помню. Но курить очень хочется.
— Ваша машина в гараже, — сообщил Олег. — Лехин, курево посмотри в бардачке.
— Не посмотрю. Доедем — покурит. Соболев, что у вас за городом? Дача? Загородный дом?
— Дача. Откуда вы знаете, что был дождь и про сигареты?
— Вы пропали в тот день, когда шел дождь, и последней вас видела киоскерша, которая продала вам сигареты.
— А вы вообще кто? И как вас зовут?
— Алексей. За рулем — Олег.
Олег, не оглядываясь, кивнул. Соболев вопросительно посмотрел вправо-влево.
— Это соседи мои. Они здесь случайно.
— Так кто же вы?
Лехин вдруг вспомнил знаменитый роман Булгакова и эпиграф к нему. А шикарно было бы ответить цитатой из Гете, которую так и провоцировал вопрос Соболева: "Я часть той силы, что вечно хочет зла, и вечно совершает благо". Впрочем, есть и современный аналог, правда, противоположный гетевскому, этакий жалобно-официальный: "Хотели как лучше, а получилось как всегда".
Ну, хватит, расфилософствовался не в тему. А отвечать нужно. Соболев и так совсем уж потерянный сидит.
— Ваше исчезновение вызвало беспокойство в определенных кругах, тех, что интересуются паранормальными явлениями. Мы с Олегом тоже принадлежим к поклонникам… э-э… скажем так, сверхъестественного. Точнее, изучения сверхъестественного. Правда, глубоко им пока не занимались. Так что, когда вы пропали, мы, конечно же, заинтересовались обстоятельствами… Ну и… бдили. — "Во как сказал! Во как загнул-то! Прямо-таки "ТАСС уполномочен заявить!"! Чо эт я?" Лехин вообще-то догадывался — "чо". Перед ним — а он развернулся к задним креслам — сидел очень усталый человек, изможденный страшными событиями и напрочь забывший о них. Но этот человек был профессор, о чем Лехин ни на минуту не мог забыть, несмотря на крайне потрепанный вид Соболева. Ну и спотыкался в своей жутко серьезной речи, давился словами…
— И вы нашли меня на той странной улице?
— Почему же странной?
— Хотя бы потому, что именно там ко мне вернулась память.
О проблемах памяти Лехин предпочел бы промолчать. Сам он подозревал, что призраки и все остальные "параненормальцы" правы: жизнь на границе двух миров и в самом деле не столько заблокировала человеческую память, сколько отодвинула ее в сторону. Зверюги спасли профессора, открывшего им дверь в земной мир, но взяли за спасение цену: обычный человек им не нужен, им нужен Проводник.
С трудом отрываясь от выстроенной логической цепочки, Лехин проникновенно сказал:
— Вы же знаете, Дмитрий Витальевич, что память — штука заковыристая. Вот с чем всегда могут происходить странности, так это с памятью…
— Алексей Григорьич! — тревожно воззвал Веча-агент. — Этот тип сейчас опять вытолкнет меня. Надо остановиться! Он ведь себя в машине не помнит!
Вот, пожалуйста, иллюстрация к последним словам Лехина! И, как всегда, не вовремя!
— Олег, сверни где-нибудь! Кажется, у нас проблемы…
Затормозили сразу после остановки "Улица Николаева". Веча-агент выскочил из машины и понесся сквозь кусты в тот самый сквер, где Лехин дрых до утра. Лехин — за ним. Ответственность — черт бы ее… Кусты с явным интересом раскрывали дружелюбные объятия нежданным-негаданным гостям. Перескакивая одно препятствие за другим, Лехин хмуро думал, что после этих-то кустов он точно вернется домой как с великой битвы. Сзади топали еще минимум двое.