— В таверне «Золотого Льва», — ответила Лека.
— Ну, вот видите, мы с ним коллеги. И оленя он ел, шейне Леккэ. Приглашаю вас к себе на шекспировский вечер — оленина и молодой «Мозель». Биттешен.
У Леки зачесались руки. Ей захотелось шваркнуть его по харе.
— Данкешен, — ответила она, — но я не одна.
— Можете с Отелло, — заржал он, — и знаете, я человек деловой, чего тянуть — я вам предлагаю руку и сердце.
— У меня мама, — ответила Лека, — я живу с мамой.
— Варум? — не понял Рольф.
— В России живут с мамой.
— Дико, — сказал Рольф, — дикая страна. У нас тоже жили с мамой. В прошлом веке. Муттер должна жить отдельно.
— Мы живем вместе, — повторила Лека.
— Варум, шейне Леккэ?! У нас в Германии есть великолепные дома для престарелых, фюр альте.
— Вы хотите мою мать сдать в такой дом?! — глаза Леки сузились, — вы хотите мою мать…, — ей захотелось зубами порвать его розовое горло, но она только сказала. — Сдайте свою!
Она ожидала взрыва, пощечины.
Рольф был спокоен.
— Свою я уже сдал, — невозмутимо сказал он, — прекрасный домишко «Роте Розе». Старушка очень довольна. Навещаю ее каждый месяц, а также на Пасху, Рождество. Гуляем, беседуем, потягиваем пивцо. Моя матушка может выпить литра полтора.
— Туалет там есть? — спросила Лека.
Рольф загоготал.
— Наши муттер будут жить вместе.
— Моя не пьет пива, — сказала Лека.
— Кайне проблеме! Что она пьет?
— Шампанское, французское шампанское «Вдова Клико»…
Рольф укатил, обиженный.
— Зачем ты так его? — спросила Алена.
— Пахнет пивом, — объяснила Лека.
— Есть освежающие средства, — ответила Алена, — или ты предпочитаешь, когда от мужика пахнет водкой?
— Где Гюнтер? — Лека решила поменять тему. — Хочу видеть Гюнтера! Где он?
— Да вот же. Ты разве не слышишь?
Снизу доносился нежный шепот бормашины. — Гюнтер всегда со мной…
Рольф появился на следующее утро, Лека еще лежала в кровати.
— Я думал всю ночь, — начал он.
— Выйдите, — попросила она, — я наброшу халат.
Она вышла в салон.
— Бедный Рольф! И о чем же вы думали всю ночь?
— Я принял решение: ваша муттер будет жить с нами!
— Вы джентльмен, Рольф. Но у мамы несносный характер!
Она командует.
— Ради вас, шейне Леккэ…
— Данкешен. Тогда я звоню, чтоб она собирала детей и выезжала.
— Каких детей?
— У меня трое детей, майне либе.
— Их фарштейн нихт, — заволновался Рольф, — их…
— Что же тут фарштейн нихт — дети, киндер, от каждого мужа — по киндер.
— У вас было трое мужей, драй? — Рольф для точности изобразил число на пальцах.
— Четверо, — поправила Лека, — но один не мог. Он стрелял из лука, и стрела угодила ему… Вы понимаете меня, Рольф?
— Я, я! Гюнтер тоже стреляет из лука.
— Ну, так вот, — продолжала Лека, — мы обошли всех светил — никто не помог. Пришлось с ним расстаться.
Рольф икнул.
— Не переживайте. Остальные из лука не стреляли, и у них получалось. Родила разбойников, все трое сорви головы, драки, мат, гашиш. Хотела их в тюрьму — не берут — переполнено. Может, в Германии придут в норму. И потом, говорят, у вас тут тюрьмы, как у нас санатории.
— Не знаю, не сидел, — Рольф был раздражен.
— Варум? — спросила Лека.
Рольф встал и вышел.
— Зачем ты с ним так, — сказала Алена, — он уже не молод. Ему нужен покой.
— Пусть не ищет таких жен, как я, — отрезала Лека.
Два дня Алена думала, как выдать подругу замуж. Она хотела, чтоб Лека жила с ней рядом, как когда-то, в далеком Питере. Наконец, она решила устроить званый вечер.
— Будет весь холостой Аахен, — сказала она Леке, — выбирай.
— Дала б ты мне отдохнуть, — только и ответила та.
Вечером собрались холостые аахенцы. Все блистали умом и белыми зубами.
— А где Гюнтер? — спросила Лека.
— Он внизу. И потом — он женат. Выбирай, тебя пожирают глазами. Немцы любят русских жен не меньше, чем пиво.
За Лекой ухаживали, поили шампанским, что-то шептали на ухо. Потом ее захватил высокий томный заика.
— Сказочно богат, — шепнула Алена, — продает верблюдов в Арабские Эмираты.
Весь следующий день Лека провела с Фридрихом. Он не только продавал верблюдов арабам, но и рис Китаю и сакэ — Японии.
— Видите ли, — объяснял он Леке, — я продаю странам их традиционный продукт.
К вечеру он тоже предложил Леке руку.
— Медовый месяц мы проведем на слоне, — пообещал он.
— У меня мама, — начала Лека.
— О, муттер, муттер, либе муттер, — продекламировал Фридрих.