За отсутствующим окном по моим прикидкам было уже заполночь. Уходить, конечно, обидно, но не жить же теперь тут? Уникальное издание я решил взять с собой. И как следует ознакомиться, и Тимку порадовать (или напугать?). Может, ему больше и не надо будет оды по ночам караулить? Прочитает свои посмертные записки, и…
А вот там и поглядим, чего и.
6. …и лихо в строку
Библиотек я не грабил лет тридцать с гаком.
Но хорошо помню времена, когда книжка считалась не только лучшим подарком, но и вообще едва ли не самой дефицитной вещью в стране. Или просто народ был поромантичней, а запросы поскромней? Вот тогда-то у нас с пацанами и сложилась своего рода книжная мафия. Отпрыски уважаемых семей, дети учителей с врачами, мальчики, чьи имена составляли золотой фонд местной читальни, мы ходили туда не только менять прочитанное на ещё нет — мы ходили туда отслеживать новинки. И конфисковать их.
Это была наша тайная форма борьбы с несправедливостью распределения духовных ценностей. Нас ожесточал тот гнусный факт, что чудесные красные кирпичики свежеизданного двенадцатитомника Дюма через неделю после поступления исчезали с полок навсегда. «На руках», — виновато объясняли тётеньки в очках, зарываясь глазами в формуляр. Что означало: перекочевал ваш Монте-Кристо в частное владение. Непосредственно к директрисе. Или вообще к завотделу культуры.
Вот тогда и превратился означенный сонм должностных лиц для нас, тянущихся к прекрасному, в коллективного шерифа ноттингемского. И пошли мы на наш молчаливый протест — преступный по сути, но пламенный по идее.
Разработанная система умыкновения дефицита была совершенна. В акции участвовали четверо. Задача сводилась к тому, чтобы заставить библиотекаршу бегать от одного к другому. С полчаса мы вели себя обыкновенней обыкновенного — мельтешили перед глазами, вынуждая отзывчивую хозяюшку идти искать то «Голову профессора Доуэля», то «Твои возможности человек» Пекелиса (совершенно культовое в нашем тогдашнем кругу чтиво). Под этот шумок один и испрошал заветную новинку и, заполучив её, принимался листать, цокая языком, пока другой уже требовал тётеньку к столу — оформить выбранное. Та послушно шла на зов. Тем временем тихий третий незаметно получал от первого объект акции и ныкал за пояс брюк, после чего тоже вставал к столу регистрации со своей стопкой отвлекающих бестселлеров. Первый тут же занимал очередь за ним, и только тогда в игру вступал засадный четвёртый. Он устраивал вдруг натуральную истерику из того, что не может отыскать, скажем, Шекли. Разводимая таким образом добрая фея скоренько дооформляла третьего (того, что с грузом за ремнём и который тут же, вежливо попрощавшись, и убывал), просила следующего (первого; вы успеваете сосредоточиться? вот и она тоже — напёрсточники отдыхают!) обождать и шла удовлетворять запрос любителя фантастики…
Короче, многоходовка… Уследить за перемещением книг с полок в руки и обратно бедняжка не могла чисто физически и в процессе метаний элементарно теряла из виду истинную цель всего предприятия. А и хватись — той уж и в помине нет. Она, знаете ли, уже катит! Уж она чёрт знает где («закричал переводчик»).
После чего подозревать нас можно было сколько угодно и в чём хотите: остающиеся на прикрытии первый с четвёртым были пусты, аки ушлый фарцовщик на таможне, и дойди до большого, прошли бы даже через обыск.
Метода работала на удивление бессбойно. Хотя, думаю, со временем мы попали под колпак: книжки-то пропадают! Но не пойманный — не пойманный и есть. Презумпция, знаете ли…
Нас же было уже не остановить. Профессионализм — в чём бы он ни — всегда окрыляет. И мы не успели заметить, как начали выносить книги не только из соображений мести, но и на спортивный интерес. Рекордной считалась загрузка пяти единиц. Рекорд был Лёхин: две капитальных под свитером — спереди и сзади, плюс три в мягких обложках — в сапогах. Советские резиновые сапоги были всё-таки уникальной обувью. И хипово: с загнутыми голенищами смахивало на ботфорты. И безумно вместительно…
В общем, жажда риска и справедливости потихонечку превращала нас из Робин Губов в натуральных жуликов, пока Олег, сын уважаемого хирурга ***шкина (к нему со всей области резаться ездили), не наплевал на технику безопасности и безо всякого прикрытия не умыкнул не проштампованный ещё даже томик По.
Мы узнали об этом уже во дворе, во время дележа добычи. И не успели наехать на беспредельщика, как рядом образовалась запыхавшаяся гражданка в запотелых очках, форменном халате и тапочках, которые не успела сменить на более подходящую для погони обувь. На что рассчитывала, непонятно — мы могли упереться: положили, где взяли, не знаем и шито-крыто. Вот только крыто не было: непутёвый Олега держал добычу в руках — как бомбу, ежа и бритву обоюдоострую одновременно. И все мы, включая непрошеную гостью, пялились на этого ежа. Однако представительнице закона (а закон был на её стороне) хватило такту не вопить разумевшегося «Милиция! Грабят!». Она ограничилась деликатно-виноватым «Мальчики, а вы не видели случайно?» И Олежке не оставалось ничего кроме как покраснеть до состояния переспелого помидора и наплести, что вот именно как раз случайно, он аж и сам не понял как и почему, этот По оказался между записанных на него неважно уже теперь чего…