— И что ж тут подсудного?
— Да никто не говорит, что это плохо, я ведь лишь разницу изобразить пытаюсь. На, допустим, элементарном примере: вот вы, когда пиво пьёте или вон лобком об лобок долбитесь — на чём сосредоточены? Правильно: на вкусе напитка и на… на ощущениях, в общем. А мы окаянные в тех же точно обстоятельствах вынуждены попутно от Палычей своих отмахиваться. Которые пулемёта твово не боятся и беспросыпно тут — ангелы-блин-хренители! И которым всенепременно отхлебнуть у тебя из кружки охота. А потом ещё и ритм, тобою взятый, откомментировать из-за плеча.
Ваш — когда-нибудь комментировали? Вот и заткнитесь! И просто представьте, как двое таких отхлёбывают, трое в очереди стоят-поторапливают — давай-давай, шустрей давай, в задних рядах тоже интересуются, а остальные, которых очередь вона ещё где — цоп за ручки, и покуда ты от передних отлаиваешься, коверкают твоё роскошество слова, на минутку только в сторонку отложенное. До полной потери начального смысла… А ты поди и разорвись! Это — понятно?
— В общих чертах.
— А понятно, так и кыш. Вопросы возникнут — перечтите, я на видном месте оставлю. И даже помечу, чтоб не путались: Иеремия, плач последний.
— Последний нехорошо, лучше крайний.
— Крайний тоже нехорошо. Ассоциации. Крайняя плоть, а плач пускай будет просто последний.
— Ну пускай… Выплакался, Иеремия?
— Не ваше, повторяю…
— Да нет, как раз наше, Андрюш. Потому как не очень понятно, с кем это ты тут всё время лопочешь.
— Да с вами, жлобьём.
— Тю!.. Да нас же нету. Сам ведь успорял.
— Да? А кто же это тогда жилы из меня целое утро тянет?
— А сам и тянешь. Некому больше. В связи с чем очень у нас серьёзные опасения за твоё состояние, мил человек. Ты как домой вернёшься — бумажки-то свои перелистай и подумай: почему там каждое наше му твоим затейливым почерком?.. Съел?.. Тогда ша изображать борьбу нанайских мальчиков, давай-ка ближе к сюжету.
— Постойте, это как же… С ума я схожу, что ли? От счастья что, тоже сходят?
— Кончай трепаться, сюжет гони, сюжет.
— Ох ты, мамочки! Да нате. Жалко, что ли.
Никогда зелень не бывает такой же зелёной как в начале мая. Никогда. А снег — голубым как в январе. А солнце — ярким как в сентябре. И значит, нет никаких четырех времён — три их, как у Бетховена: аллегро, анданте, скерцо и… снова: аллегро… А лето — выдумка математиков, которым всё удобнее делить на четыре — стихии, стороны света, масти в колоде, всё… А лета нет. Это отвратительное межсезонье годится лишь войны начинать да близких терять. Не хочу я никакого вашего лета. Боюсь я его. Июля боюсь!
— Милый, ты опять не понял? сюжет давай! сю-жет! сюуууу-жееееет!
5. Первая леди планеты
— Клюёт.
Я и не заметил, как она уселась рядышком — растрёпа в одеялке на плечах. И что поплавок перед глазами давно пляшет, не заметил.
— Ага.
— Ну и тащи её.
— Ага.
Её… А если это он?..
— Горе ты моё, — не выдержала Лёлька, поняв, что агакать я могу долго, и потянулась к удилищу.
До чего же ловко подсекла она этого, чуть не с локоть, красавца! (Форель, — решил я. — Пусть он будет форель). И с крючка сцепила. И, заметив, что отвернулся, подбодрила:
— Ладно тебе. Скоро привыкнешь…
Ох уж эта мне снисходительность!..
Знала бы ты, малявка, сколько вашей сестры на ней обожглось. Сколько именно уточнять не стал, отметив, однако, что уже записал малявку в их сестру…
— Ну вот, щас как запеку, вкуснотища будет — пальчики оближешь! Сначала свои, потом и мои в придачу. Пойдём? Или ещё посидим? — и придвинулась поближе, прижалась, и рукой моей себя обняла, и я не только не сопротивлялся — ещё и благодарен был.
Солнце совсем уже поднялось из-за леса.
По воде гонялись друг за дружкой две нескладные водомерки.
Убегавшая была чем-то похожа на меня.
— Курить охота.
— Ага.
— Чего??
— Да ничего, шучу я.
— Гляди у меня.
— Стро-о-о-огий!
— Ага.
— Но смешной…
Смешной, коза. И непутёвый…
До меня дошло, что эта рыбина — первое за весь год моё реальное участие в прокорме. Да и та наполовину. Кто знает, вытащил бы я её один, нет?..
Непростые, девонька, времена тебя ждут, если сама ещё не сообразила.
— Оголодаешь ты со мной, хозяйка.
— Да брось, — хмыкнула она. — Это-то дело наживное. Охотиться ты, что ли, не научишься? В два счёта. Просто тебе оно не нужно было, вот и…
Нет, нет, нет, нет, только не начинай!..
— …нашёл тоже из-за чего! Да мы на одних бабкиных припасах…