Так вот, однажды шел урок естествознания. Анатолий Николаевич рассказывал нам о лесе: хвойном, лиственном и смешанном. Во втором часу, а урок был сдвоенный и до звонка еще оставалось время, классный руководитель решил посвятить свободные минуты повторению ранее пройденного. Все, кто был за партами, устремили взгляды туда, где сидела Ляля Амматуни — единственная обладательница часов в четвертом «б». Трижды разжав и сжав пальцы, Ляля дала понять, что до конца урока оставалось пятнадцать минут.
И конечно же, началось с разнесчастного Аба. Поднявшись со своего места, Яшка пробормотал что-то более или менее связное про пестики и тычинки, поскольку вопрос касался строения цветов.
Анатолий Николаевич кивнул Абу и, поставив отметку в журнале, велел ему садиться.
Теперь настала очередь Бабченко или Васина. Убежденный в полной своей безопасности, Ленька смотрел на учителя с такой бесстрашной решимостью, что, казалось, готов был продемонстрировать знания и перед ученым собранием ботаников.
Вид его был вызывающим, и я даже подумал: перегибает Щечкин, позабыл о том, как трудно провести догадливого Толю.
Так оно и случилось.
Пока отвечал Аб, Ленька, глядя в сторону доски, утвердительно кивал головой. Дескать, все правильно. Так оно и есть, я-то, мол, знаю. Хотя мне было понятно: он и не думал учить ничего пройденного. Весь вечер перед тем мы допоздна гоняли на коньках в Тавриге, так у нас звался Таврический сад.
Но тут Анатолий Николаевич оторвался от журнала, поднял голову и, неторопливо окинув взглядом сидящих перед ним, остановился на моем великолепном друге, а затем сказал:
— Ну, так. А не продолжить ли нам с конца?.. Ответит, ответит… — Он чуточку помолчал. В глазах мелькнула лукавая усмешинка. — Ответит нам… Ну, например, Щечкин.
Разумеется, Ленька подобного не ожидал. Скорее всего он и не подумал о том, что сегодня заключал список. Ведь Яковлевы со своим военным отцом-артиллеристом уехали в другой город, а толстый переросток Юрченкова запоздало болела коклюшем.
У меня заныло в животе. Ну и будет полыхать ярким пламенем мой дружок! Интересно, как ему удастся выплыть?
Но происшедшее в дальнейшем превзошло все ожидания.
Ленька, не меняя позы примерного ученика, все так же открыто смотрел вперед, словно произнесенное учителем касалось кого угодно, только не его.
— В чем дело? — удивленно продолжал Анатолий Николаевич. — Щечкин, я, кажется, обращаюсь к тебе. Ты что, перестал слышать?
Меж тем Ленька продолжал свою дурацкую игру. Улыбка на лице Анатолия Николаевича сменилась недоумением. Класс замер, не в силах догадаться, что это все значило. А Щечкин, наверное, решив, что достаточно помотал нас и учителя, спокойно сказал:
— Если вы меня, Анатолий Николаевич, то я не Щечкин.
Сделалась такая тишина, что стало слышнее чириканье воробьев за двойными оконными рамами.
— То есть как это ты не Щечкин? — чувство юмора внезапно покинуло нашего славного Толю. — Кто же ты в таком случае такой?
— Я — Малышев, — не моргнув глазом, заявил Ленька. — Начинаюсь на букву «Мэ».
Всегда спокойный Анатолий Николаевич, кажется, уже начал терять терпение. Еще бы несколько секунд, и он, пожалуй, мог взорваться, выведенный из себя новой выходкой Леньки. Накричал бы на него и выставил из класса, как это бывало с другими учителями. Мы обалдело смотрели на Щечкина, не в силах взять в толк, что с ним стряслось. А сам Ленька, уже поднявшись за партой, невозмутимо продолжал:
— Я Малышев, Анатолий Николаевич. Моя мама вышла замуж, а отчим усыновил меня. Я теперь Малышев.
— Малышев?! Мама вышла замуж?! — повторил классный руководитель, недоверчиво глядя в журнал.
— Да. Она уже приходила к завучу. Только тут мою правильную фамилию еще не успели записать. Я теперь между Локтевой и Миллером. Так они захотели — взрослые. Я тут ни при чем.
Сказав все это, Ленька Малышев, бывший Щечкин, опустился за парту и умолк, довольный произведенным впечатлением. Попробуй сейчас доберись до него, с какой стороны ни начинай.
— Малышев!.. Вот это да! Ну, ловко!..
Анатолий Николаевич вернулся к своему обычному состоянию. Кажется, он был в восхищении от нового трюка находчивого ученика. Взглянув на Леньку, он вдруг громко расхохотался. Глядя на учителя, стали смеяться и мы, довольные любой возможностью проволочки времени. Не прошло и минуты, как уже громко хохотал весь четвертый «б». Стыдливо хихикали девчонки на первых партах. Громко гоготала галерка. Со всем классом смеялся и Ленька. Еще бы! Смотрите, сколько он доставил всем удовольствия.