Лётчик сморгнул. Он совершенно ничего не понимал.
– Вот она, слава земная, – продолжала старуха, смеясь. – Покинешь Землю, и никто тебя уже не помнит.
– Вы землянка?
– Самая что ни на есть.
Дождь утихал. Теперь это была только морось, влажный воздух, оседавший капельками на коже. Солнце не показывалось из-за сплошных облаков, но день разгорался, становилось теплей. Лётчик поднял глаза к небу и вспомнил, как выглядит отсюда солнце – маленькое и бледное, холодное, похожее на большую звезду… Они с Лутой обогнули терминал. Увидев лётчика, Элис радостно завопил – и мгновенно смолк, заметив старуху.
– Хоть он меня помнит, – довольно сказала Лута. – Помнишь, шестикрылый?
– Помню, – испуганно рапортовал Элис.
– Да не бойся ты, – увещевала старуха, подходя. – Разве ж я тебе зло сделаю? Починю, на крыло поставлю…
– Э-э-э… – настороженно протянул лётчик, – Лута… вы…
Старуха обернулась. Морщины её осветились улыбкой.
– Это же сыночек мой, – ответила она на незаданный его вопрос. – Лонжерон от косточки, родное маслице. Двадцать лет назад, на Земле, я его спроектировала.
Элис замер в красивой позе, как собака на выставке: хвост вниз, нос вверх, передние кромки крыльев параллельно полу. Он боялся не то что слово сказать – даже скрипнуть. Старуха посмеивалась, глядя на него.
– Марна? – потрясенно проговорил лётчик. – Вы – Лута Марна? Королева конструкторов?…
– Ну так уж и королева, – хмыкнула старуха. – Я давно не работала. Как поселилась тут, так и не работала.
– Почему?!
– А это уж моё дело, – ответила она. – Я же не спрашиваю, зачем тебе к неподвижным звёздам.
Лётчик перевёл дыхание, потёр лоб.
– Извините, – сказал он, – извините. Я не ожидал встретить… в таких местах… авиаконструктора Марну. Я думал… извините…
– Что я давно умерла? – старуха закатила глаза под лоб. – Ну-ну.
Она медленно прошла мимо Элиса вглубь терминала. Осанка её изменилась. Она больше не сутулилась и не топала ногами – ступала легко, гордая, прямая. Она словно сбросила груз лет.
– Ты Крайт-213, – сказала она Элису. – Кто тебя собрал?
Элис помялся и тихонько назвал имя мастера.
– Помню, – сказала Марна, – помню его, он хорошо собирает, – и обернулась к лётчику: – Базовая модель называлась Аспид. У неё было три модификации – Кобра, Крайт и Тайпан. Кобра, несмотря на имя, получилась слишком мирной, её признали спортивным, любительским самолётом. Тайпан был лучше всех по лётным характеристикам, но нравом удался крут. Мог убить собственного пилота, если считал его недостойным. Все Тайпаны разобрали и уничтожили чертежи. Остался Крайт.
– Да, – вставил Элис, вдруг осмелев. – Поэтому я мальчик!
Лётчик почесал в затылке.
– Потому что девочка – Кобра?
– Да!
Лута Марна засмеялась:
– А ты хотел его девочкой считать?
– Он меня назвал – Элис!
– Вот пакостник.
– Пакостник! – горячо подтвердил триплан. – Пакостник и гад! И ногами по крыльям ходит!…
– Элис, замолчи, – попросил лётчик. У него голова шла кругом. – Ты упрямый, мог бы и раньше рассказать… Лута, погодите… Скажите, пожалуйста… Скажите, что значили ваши слова про демона? О каких демонах вы говорили?
Марна помолчала, обвела взглядом шестикрылое своё дитя.
– Это неважно, – раздумчиво проговорила она. – Лучше скажи, зачем тебе звёздные люди.
И лётчик сказал. От Луты Марны он не решился скрыть.
– Я ищу одного человека, – ответил он. – Одну девушку, Элис. Она звала меня. Она обещала меня ждать.
– Обещала? – негромко переспросила авиаконструктор. – Тогда… лети. Их обещания святы. Не знаю только, хорошо это для тебя или плохо.
– Лута, – наконец лихорадочно взмолился лётчик, шагнув к ней, – расскажите о них. Говорят, здесь часто встречали их, многое о них знали. Это правда? Что – правда?…
Мир был другим. Мир будет другим. Мир на самом деле другой. В нём нет эфира, вместо эфира – пустота и тьма. Земная система спутана и вывернута. Растаяли небесные сферы. Там, где было восьмое небо, развёрзлась бездна. Все колонии погибли, изменились сами планеты, жизнь теплится лишь на Земле. Никто не летает к звёздам, никто никуда не летает. История прошла иначе. Она полна неведомых государств и странных героев, чуждых религий, кровопролитных войн за каждую пядь земли. Отчаяние и надежда сплетаются, как две змеи в битве; и отчаяние побеждает, но надежда неизменно царит.
– Так они рассказывали? – спросил лётчик.
– Да, – ответила Лута, – но никто не понимал, зачем и о чём это. Может, у них просто такие сказки. О других мирах много сказок.
Лётчик прикрыл глаза, набрал воздуху в грудь и задал наконец вопрос, который уже несколько часов сжигал его душу.
– Лута, а Ган и Синлап… Это сделали звёздные?
– Нет, – мгновенно ответила Марна и столь же быстро поправилась: – или да. Я не знаю. Я проснулась утром в пустом городе. Ночью никакого шума не было. Но о звёздных я бы думала в последнюю очередь.
У лётчика отлегло от сердца. Оказаться с Элис по разные стороны не только мироздания, но и фронта – это было бы невыносимо. Это было слишком далеко.
А Марне он верил. Её сверхъестественная интуиция вошла в легенды, курсантом и сам лётчик пересказывал анекдоты о ней. Он даже не заметил, как его покинули всякие мысли о безумии старой Луты. Королева и юной отличалась странностями, но ум её неизменно оставался ясным и острым.
Он больше не хотел ничего спрашивать, и всё же спросил:
– Почему?
– Звёздные заняты чем-то своим. Очень заняты. Им нет до нас дела. Уж тем более у них нет причины объявлять нам войну.
– Чем они заняты?
– Я не знаю. Долетишь – спросишь.
Лётчик замолчал. Сел на пол, скрестив ноги, сжал руки в замок. Лута Марна осматривала робеющего Элиса. Она добыла откуда-то линейку, теперь прикидывала так и сяк.
– Ничего из того, что известно о звёздных, – сказала она вполголоса, будто сама себе, – не известно точно. Мы уверены только в том, что они не похожи на нас. То, что они говорят, изменчиво и непостижимо. Но есть точные сведения от исследователей восьмого неба.
– Какие?
– Возле неба неподвижных звёзд дрейфуют конструкции искусственного происхождения. Огромные платформы, похожие на корабли. Некоторые из них покрыты льдом так, что не отличить от астероидов. Некоторые почти свободны ото льда. Вряд ли платформы построили звёздные. Такие сооружения им ни к чему. Они ими и не пользуются, только гуляют вокруг. Платформы – ещё одна загадка Земной системы, которую разгадают разве что через сотни лет… Но когда ты полетишь к звёздам, сделай промежуточную посадку на одной из них. До сферы восьмого неба слишком далеко. Солнечный ветер там очень слаб. Если твоя звёздная Элис помнит тебя, то выйдет тебе навстречу. А если не помнит… оттуда, с полпути, ты ещё сможешь вернуться домой.
Лётчик опустил голову. «Зачем мне тогда возвращаться?» – подумал он, но вслух сказал:
– Спасибо, Лута. Я так и сделаю.
Спустя две недели он попрощался с Марной и взял курс к восьмому небу.
…Вдалеке мерцал серебряный свет: то была беспредельно огромная сфера звёзд. Звёздное небо охватывало всю систему, как нежно сложенные ладони.
– Она меня видит, – сказал лётчик. – Она здесь. Я чувствую. Я ни с чем не спутаю. Мы летим к ней. Дорога верная. Ещё немного, Элис. Совсем чуть-чуть.
Под колёсами шасси дрогнула древняя сталь. Что-то загрохотало внутри платформы – очень глубоко и потому тихо. По обеим сторонам полосы высились странные металлические фигуры, изломанные и обледеневшие. Ледяные водопады лучились под звёздным светом. Огромные перины снега и инея укрывали бока навеки замерших механизмов, их рычаги, пульты, решётки. Медленно, медленно эти белые горы поплыли навстречу, а впереди, за краем платформы, темнела и мало-помалу ширилась полоса бездонной пропасти, отделявшей доисторический транспорт от дивно светлого, зовущего, трепетного, серебряного, невыносимо прекрасного Неба Неподвижных Звёзд.