Высокие циррусы видны в ясную, солнечную погоду. Они живут на высоте в десять тысяч метров. У них снежное тело. В жаркие дни появляются кумулюсы. Они рождаются прямо в небе. Вот если лечь жарким днем на спину возле моря, то можно увидеть, как поднятые солнцем пары превращаются в маленькие облачка, они лениво переворачиваются, объединяются, превращаясь в пухлые белотелые облака. Черные нимбусы, с рваными краями, приносятся ветром. Мрачной лавой они прут над самой землёй, цепляясь за горы и оседая на крыши домов. Они осыпаются дождем и снегом. Циррус, стратус, кумулюс, нимбус… Циррус, стратус, кумулюс…
Сегодня во второй раз в жизни комиссар поднимался в воздух. После полета с Волком у него осталась скрытая неуверенность в своей приспособленности к воздушному ремеслу. Но всё вышло как-то просто и неожиданно. Полётами распоряжался командир звена Евсеньев.
Улетая с Поповым в маршрутный полёт, Евсеньев отдал приказание Гаврику набрать тысячу метров, сделать восемь виражей, четыре переворота и, потеряв высоту на скольжении, идти на полигон для стрельбы по наземной мишени.
— Имейте в виду, ниже пятидесяти метров подходить к мишени запрещаю!
Чикладзе стоял рядом.
— Полетите с Гавриком?
Если бы ему дали подумать хотя бы одну минуту, он, пожалуй, и отказался бы.
Пока заправляли машину горючим, небо затянуло облаками. Евсеньев уже улетел, и Гаврик остался в раздумье.
— На пилотаж идти нельзя, нет высоты. Пожалуй, лучше сходить на вторую половину задания.
Чикладзе даже обрадовался: ну его к черту, с этими виражами и переворотами, лучше приучать себя постепенно.
— Это будет разумно, не будем даром терять времени.
Евсеньев был опытней Гаврика, и приказание о пилотаже он отдал не зря. Идти на стрельбу по земным мишеням с полными баками было небезопасно. Машина, перегруженная бензином, с большим запозданием выходила из пике.
Чикладзе сидел, держась за борта кабины, и с некоторым смущением ожидал приступа тошноты; самолёт изредка врывался в лохматую, влажную мглу облаков — никаких приступов, удивительно!.. Даже приятно. Он наблюдал за стрелкой компаса. Тут компас не такой, не обыкновенный. Комиссар старался установить направление и путался. Метеорологией занимался, а вот с аэронавигацией подкачал. Чёрт его знает, в каком направлении полигон?.. На земле он мог показать — за четвёртым ангаром. С воздуха все выглядело иначе. Здесь нужно воздушное мышление. Вот лес, река — полигон на самом берегу. Правильно, вон и щиты расставлены. Самолёт прошёл над полигоном и, получив разрешение на стрельбу, развернулся к реке. Гаврик через левый борт выбирал мишень. Машина немного снизилась, пошла по прямой и вдруг резко ринулась вниз. Комиссар инстинктивно ухватился за сиденье и закрыл глаза — показалось, что вот-вот самолёт воткнется носом в землю. Та-та-та-та-та — застучал пулемет. Пули летят через пропеллер. На высоте пятидесяти метров Гаврик потянул на себя ручку, но перегруженная до краев машина, не подчиняясь управлению, стремительно шла по инерции прямо на мишень. Гаврик рванул сильнее — самолёт со свистом выровнялся уже над самой землёй. В это время комиссар открыл глаза: машина с испуганным рёвом быстро набирала высоту.
«Ловко. Мастерски!» — похвалил про себя комиссар Гаврика. Ему этот номер понравился.
Гаврика пот прошиб. Не делая второго захода, он сразу развернулся на аэродром. Три раза он заходил на посадку и никак не мог приземлиться — так разволновался. С полигона сообщили, что все пули легли в центр мишени. Евсеньев, ревниво относившийся к своему первенству по стрельбе, не поверил и особенно подробно расспросил комиссара о выполнении задания. Чикладзе простосердечно рассказал, что они подошли очень низко и стрельба была проведена нормально. На разборе полетов ему стало неудобно за свою малую осведомленность. Он чувствовал и на себе вину за разрешение стрельбы с полными баками.
И вот теперь Чикладзе вспомнил сцену разбора, и ему было неловко. «Главное, парня ни за что подвёл… Будет думать — плохой комиссар. Циррус, стратуе, кумулюс… Циррус, стратус, кумулюс…»
Комиссар дунул в лампу и залез под одеяло. Через стенку слышалось спокойное дыхание уставших летчиков.
Голова пошла вниз, прошла три этажа и застряла в нижнем, тёмном и удушливом кимбусе…