Недолго полк воевал на «Харрикейнах» — их сменили американские истребители «китти-хаук». Сафонова особенно заинтересовало вооружение новых машин. Получив все сведения от инженера Соболевского, Сафонов попросил его:
— Будете пристреливать оружие на первом самолете — сообщите мне, обязательно приеду.
Большой опыт, накопленный командиром полка в беспрерывных воздушных боях в начале войны, убедил его в необходимости ведения огня на максимально близких дистанциях. Исходя из этого, командир разработал соответствующую тактику и предъявил новые требования к пристрелке оружия — ее нужно было производить на более коротких дистанциях.
Пока длилась пристрелка на «китти-хауке», Сафонов ни на минуту не отходил от самолета. Он сам смотрел в прицел, а когда самолет был установлен в нужное положение к пристрелочному щиту, командир шутя заметил Соболевскому:
— У тебя, Соболевский, недостаточно пристрелянный глаз, чтобы установить точно пулемет. Дай-ка я сам...
После каждого выстрела Сафонов обязательно смотрел в прицел, проверяя, не изменил ли самолет своего первоначального положения, после чего вместе с инженером бежал к щиту, чтобы посмотреть, где на щите попадание. На что уж у Соболевского было отличное зрение, но и он с расстояния 150 метров не мог видеть попадания в щит. Сафонов же очень быстро обнаруживал его и на бегу задорно выкрикивал:
— Смотри, в правом верхнем углу!
И точно, в правом верхнем углу щита зияла новая пулевая пробоина. Так по инициативе командира на всех «китти-хауках» пристрелка производилась на сокращенных дистанциях, что соответствовало духу сафоновской тактики.
День 18 января 1942 года для сафоновцев был особенным. Радостная весть переполняла сердца авиаторов: «72-й Краснознаменный смешанный авиационный полк преобразован во 2-й гвардейский смешанный авиационный полк». После митинга, проведенного по поводу присвоения почетного звания «Гвардейцы», летчики своими делами подтвердили слова, высказанные по этому поводу: «Еще больше усилить удары по врагу! Впредь уничтожать фашистских гадов на земле и в воздухе, разрушать их причалы, топить корабли! Не давать им покоя ни днем ни ночью!»
Трудно было в то время командиру: полк смешанный — в нем были торпедоносцы и бомбардировщики, и, не зная специфики их рода деятельности, нельзя было грамотно распоряжаться судьбой летчиков этих машин. Но постепенно все наладилось. Короткие передышки между боями, вызванные погодными условиями, Сафонов использовал для занятий с летчиками. Личным примером в бою, выступлениями в печати Борис Сафонов учил своих подчиненных смелости, тактическому мастерству, закалял их боевой дух. Особое внимание командир полка уделял воспитанию и обучению молодых летчиков на боевых традициях североморской авиации. Своих гвардейцев учил он так:
— Не считай никогда, что ты в совершенстве освоил свое дело. Настоящий летчик тот, который в самом отличном полете находит свои ошибки и умеет сам исправлять их...
В первых числах марта 1942 года гитлеровцы возобновили активные действия на морских коммуникациях. Воздушная разведка Северного флота обнаружила, что аэродром Луостари начинен вражескими самолетами. Очевидно, гитлеровцы готовились к решающим схваткам в воздухе.
4 марта командующий Северным флотом отдал приказ о нанесении мощных ударов с воздуха по аэродрому противника.
Учитывая особую важность предстоящего задания, командующий авиацией Северного флота поручил выполнение этой задачи истребителям Сафонова.
Сафонов скрупулезно разработал операцию по штурмовке вражеского аэродрома и тщательно проработал ее со всеми летчиками.
В результате успешных атак наших истребителей вражеский аэродром превратился в свалку металлолома, о чем красноречиво свидетельствовали аэрофотоснимки, доставленные разведчиками.
Поэт Лебедев-Кумач, будучи в эти дни в полку истребителей-североморцев, написал о Сафонове в стенной газете такие слова:
19 марта 1942 года радио Москвы сообщило, что четыре летчика-североморца, среди которых упоминалось имя Сафонова, награждены английскими орденами.
В марте 1942 года в Мурманск прибыл глава английской миссии в СССР генерал-лейтенант Макфарлан. В этот день клуб ВВС Северного флота был празднично разукрашен. Над трибуной висел лозунг и на русском и на английском языках: «Да здравствует боевой союз армий и флотов Советского Союза, Великобритании и других свободолюбивых народов, ведущих справедливую освободительную войну против немецко-итальянского разбойничьего империализма».
За столом президиума — глава английской военной миссии в СССР генерал-лейтенант Макфарлан, командующий ВВС СФ генерал-майор авиации Кузнецов, дивизионный комиссар Николаев, члены английской миссии и другие лица.
Собрание открывается под торжественные звуки оркестра, исполняющего «Интернационал» и английский гимн.
Затем выступил генерал-лейтенант Макфарлан. Свою по-военному лаконичную речь он произнес на английском, затем на русском языке.
«По приказу моего короля, — говорит он, — я имею великую честь вручить ордена четырем вашим товарищам: майору Б. Ф. Сафонову, капитану И. К. Туманову, капитану А. Н. Кухаренко и капитану А. А. Коваленко, заслужившим их в борьбе с общим врагом народов Великобритании и Советского Союза. Этот торжественный момент укрепляет дружбу между двумя великими странами. Мы сражаемся вместе и будем продолжать нашу борьбу до полного разгрома общего врага человечества, какими являются фашистские захватчики».
Горячо поздравив майора Сафонова с наградой и пожелав ему дальнейших боевых успехов, генерал-лейтенант Макфарлан прикалывает к его груди под Золотой Звездой Героя Советского Союза, орденом Ленина и тремя орденами Красного Знамени высший авиационный орден Англии — «Ди-эф-си».
...И снова бои, бои, бои. Вылет на воздушное прикрытие союзного конвоя РО-16 был для подполковника Сафонова последним...
Адмирал А. Головко вспоминает в книге «Вместе с флотом»: «...конвой находился в 60 милях от наших берегов, когда гитлеровцы устремились к нему, чтобы нанести массированный бомбовый удар. В налете участвовало 45 «юнкерсов», прикрываемых «мессершмиттами». Наперерез им вылетела, как только был получен сигнал с кораблей охранения, четверка наших истребителей. Повел ее Сафонов. Четвертый возвратился с полпути из-за неисправности мотора. Подобные неприятности происходили, к сожалению, довольно часто с тех пор, как мы получили по ленд-лизу самолеты типа «китти-хаук». Эти самолеты имеют особые подшипники в своих моторах, потому что залиты подшипники не обычным сплавом, а серебряным. Американцы считают такой сплав новейшим техническим достижением; однако моторы с подшипниками, залитыми серебряным сплавом, часто выходят из строя. Вот почему наши летчики с горькой насмешкой называют эти самолеты «чудом безмоторной авиации». Чаще всего «китти-хауки» стоят в бездействии точно так же, как 30 мая, когда в полку Сафонова могло вылететь только четыре самолета. И вот из этих четырех один был вынужден, опять-таки из-за мотора, повернуть обратно на аэродром. Полет продолжали трое. Втроем они и приняли бой.
Трое против 45 «юнкерсов» и неустановленного числа «мессершмиттов»! Тем не менее все попытки гитлеровских летчиков прорваться к транспортным судам, входившим в состав РО-16, были пресечены нашими истребителями — Сафоновым, Покровским и Орловым, отлично согласовавшими свои действия с заградительным огнем артиллерии кораблей охранения. На глазах у всех Сафонов сбил два бомбардировщика, Покровский и Орлов — по одному.
Вскоре на командном пункте по радио были приняты слова: «Прикройте с хвоста...» Это были, как выяснилось, слова Сафонова. Затем сигнальщики эскадренного миноносца «Куйбышев», одного из кораблей, сопровождавших конвой, увидели, что Сафонов устремился в атаку против третьего «юнкерса», но в это же мгновение из облаков вывалился и напал на Сафонова вражеский истребитель. Спустя короткое время на КП приняли еще одну радиограмму Сафонова: «Подбил третьего... мотор». Последнее слово было условным извещением о неизбежности вынужденной посадки. Дальнейшее, по словам сигнальщиков, произошло так: самолет Сафонова, теряя высоту, планировал в направлении «Куйбышева», однако не дотянул 20-25 кабельтовых, упал в море и мгновенно затонул.