Перепрыгнуть в Абакан за полчаса – дело привычное, но на заходе мы неправильно выставили посадочный курс и едва справились, когда автопилот взбрыкнул и стал разворачивать не в ту сторону. Такое вот у меня нынче внимание.
В Куйбышеве Валера сел с перегрузкой 1,4. Ловил-ловил ось, вроде бы поймал, но потерял тангаж, подошел низко к торцу, выровнял выше, тянул, тянул, да и упал, даже чуть с козликом. Я промолчал: и на старуху бывает проруха. По-моему, прибор чуть соврал, перегрузка была, ну, может, 1,3.
Весь полет до Сочи я то спал, то читал. В Сочи сел точно на знаки, даже, пожалуй, метров 5-10 до знаков, но там, с вечным попутно-боковым ветром, перелет – непозволительная роскошь. И грубовато: прибор тоже показал 1,4. Силой присадил.
В Сочи сидит Игорь Гагальчи, уже 3 дня, под норильский рейс. Пусть улетает первым рейсом, а мы посидим: дома нас ожидает ростовский рейс с трехсуточным сидением – лето кончилось, рейсы реже. Лучше уж посидеть здесь. Правда, дождь, но хоть выспимся, а кто желает, может нырять в отвратительно-теплое море.
7.09. Добрались домой. Сидения не получилось: два борта пришли с интервалом в час. Но я успел на пляже покататься в пене прибоя, даже рискнул сигануть через трехметровые волны подальше, отмыть грязь.
В Куйбышеве заходил в автомате. С ВПР потащило чуть влево, исправил, метров с 30 заметил, что иду строго по продолженной глиссаде, – а как же с посадкой точно на знаки? Плавно прижал, догнал вертикальную до 5 м/сек, но торец прошел все равно на 15 м, ось поймал; помня о вертикальной, во избежание просадки заранее потянул на себя… а она не идет, нос тяжелый; хватанул… и выхватил чуть не на 5 метрах. Скорость-то была, досадил мягко, но… какие там знаки. «Чикалов…»
А Валера дома корячился, терял высоту на кругу, и над полосой рыскал туда-сюда вокруг оси, как охотничий пес, – но поймал. Подвесил ее, а когда стала приближаться земля, среагировал поздно, но все же среагировал – посадил 1,3. Машина нам пришла та же, и мы убедились, что акселерометр таки чуть завышает перегрузку.
Нина переиграла нам Ростов на Одессу, и сегодня мы стоим на 5.55. А сели в 2.15. Я сказал «адью» в АДП, пусть ищут резерв. Сегодня суббота, мы надеемся, что коррективов в план уже не будет и мы отдохнем Телефоны не выключаем, но договорились звонить друг другу особо, так, чтобы по характеру звонка знать, что это свои. Первый гудок вызова – кладем трубку. Там насторожатся: если через 20 секунд последует второй звонок, то это свои. А если серия звонков, трубку берет жена, а я – «на даче».
Машин нет, в АДП бедлам, ругань, пилоты взбеленились. План летит к чертям, сплошь толкают на нарушения, на горный аэродром заставляют лететь непровезенный экипаж и т.п. Ну, еще неделька, и схлынет. Но неделька хорошая.
9.09. Отдохнули денек. Сегодня понедельник, я поехал в отряд. Был разговор с Кирьяном, отпуска он не дает, раньше 20-го и не жди, а то и позже. При враче летного отряда заявляет, что если я за лето устал, то лучше мне уволиться на пенсию.
Врач промымрила, что ему, мол (это мне), надо бы отдохнуть… «Принципиальная» реплика. Тогда он предложил: я летать не буду, но до 20-го обязан каждый день являться на работу и сидеть от звонка до звонка. А с 20-го – в отпуск. Ну, с дурака что возьмешь.
Дождался Медведева, опять они поговорили с Кирьяном, зашел я, когда Кирьян вышел, и Медведев попросил меня продержаться до понедельника. Я согласился. Подписал он мне отпуск с 16-го, теперь душа спокойна. Дотяну недельку. Полтора месяца отпуска впереди.
Но – пара Кирьян с Ниной, ох и пара! Господа, через губу не плюнут. Мы у них как крепостные. Жрать будут теперь меня потихоньку.
Сил нет терпеть такую работу. Конечно, может, с врачом я поторопился, но Медведев прекрасно все понимает: не я один у него такой.
А обстановка в отряде все еще сложная.
10.09. Кирьян мне вчера предъявил претензию, что я не поинтересовался судьбой одесского рейса, а его перенесли на 14 часов, и нашелся порядочный, сознательный экипаж, ждал в гостинице и полетел, а я вот думаю только о себе, и т.д., и т.п.
Это, значит, лететь из ночи в ночь – нормально. А я считаю, что так работать – ненормально. Зачем так планировать, чтобы к моменту прилета из рейса экипаж уже стоял в плане на другой рейс? Зачем экипаж должен заботиться о судьбе этого рейса, в то время как он должен отдыхать после предыдущего? Зачем превращать ночь в день? Страна дураков.
Ну ладно. Мой экипаж настолько нужен сейчас отряду, что мне отпуска не дают и командир отряда просит дотянуть, поработать еще неделю. Я соглашаюсь. Звоню в план, ожидая, что на завтра стою в рейс – пусть самый неудобный, пакостный, ранний вылет… А мы как раз дома собирались отметить – пусть позже – мой день рождения, пока хоть один выходной…
В плане я был. На разбор эскадрильи, в зале УТО. Приезжаем утром в УТО. Три человека: мой экипаж (Валера Кабанов в резерве) и бортинженер-инструктор. Итого, четверо, больше ни души. Разбор не состоялся.
Итак, уже три дня мы не у дел. Да и план-то на сентябрь, оказывается, всего 60 часов на экипаж. Так ли уж мы нужны? Ну, посмотрим, куда поставят на завтра.
Если Кирьян не поставит в план, я пойду к Медведеву и заложу комэску. Это же прямое издевательство и самодурство. Мы не виноваты, что командир эскадрильи не способен планировать работу и отдых экипажей, из-за чего мы работаем на износ и несем реальные издержки. Понадобится – напишу официальный рапорт. Я в его эскадрилью не просился, с удовольствием уйду.
Но вообще-то собачье отношение к людям. Не тянешь – проваливай. Только деньги и держат. Да еще чуть теплится огонек под спудом обид и пинков…
На заводах с рабочими нянчатся. Двадцать пять лет отработал – на руках носят: ветеран, ордена-медали, грамоты, доска почета, путевки, наставничество, – да куда там. У нас же год за два – по полста и более лет стажа набегает, а все как собака на грязной тряпке у порога, виляешь хвостом: ах, пожалуйста, дайте отпуск, ах, нет ли случайно оставшейся путевочки… Ордена… Хрен в рот, а не ордена.
Ну, был бы я разгильдяй, нарушитель. А то же на хорошем счету, да и требую-то свое, законное.
Я уж не говорю о графике отпусков. Пишешь одно, семья рассчитывает, а Кирьян, одним росчерком, – как ему удобнее. Сам-то за лето дважды в отпуске был. И демагогически удивляется: два месяца – и уже устал? Не мужской-де это разговор.
Ему хорошо рассуждать, летая 25 часов в месяц: три Благовещенска с разворотом, днем, по расписанию (единственный рейс, которым летает амурское обкомовское начальство).
Дождался плана на завтра. Свободен. Мишка летит с Пушкаревым в Алма-Ату, а мы с бортинженером свободны. Вот так мы нужны отряду, что даже в отпуск уйти не моги. Вот для чего упрашивал меня Медведев продержаться недельку. Ну что ж, я вечерком ему позвоню. Кирьян копает под себя.
11.09. Позвонил Медведеву, он пообещал разобраться. Утром позвонил мой штурман: оказывается, в Алма-Ату он не летит, ошибка вышла, но у Пушкарева штурман улетел по путевке, и Мишка до конца месяца будет летать с ним. Разбор нам Нина напланировала тоже ошибочно. Ну, два сапога пара.
Медведев на мой вопрос, нужен ли я отряду, ответил, что, конечно, нужен, и если Кирьян меня не использует, то он сам найдет, где меня использовать.
Утром съездил за зарплатой; в эскадрилью не зашел, берегя нервы. Сейчас жду план на завтра.
Вчера зашел ко мне по делу Станислав Иванович. Как мой экипаж отдали Лукичу, так они с ним и летают. На мой вопрос, как летается, Стас со вздохом ответил: «Тяжело летать с инспектором, такой… законник».
Я бы с удовольствием вернулся в прежнюю эскадрилью к Селиванову. Там хоть и Вовик М. палки в колеса вставляет, но обстановка человеческая. Но как теперь бросить свой новый экипаж? Правда, Михаил уйдет, Кабанов введется, один Валера Копылов останется.