Время было бойкое: космонавты, лозунги, "нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизьме…"
Как – вот это я уже буду жить при коммунизме?
Слишком разительным был контраст с реалиями, чтобы поверить. Начинало доходить, что – туфта. И партия… что ж: партия организовала дворцовый переворот; вот на что только ее и хватило.
Короче, партию уже тогда заела текучка, а народ – неверие.
Значит, в 30-е годы, когда началось уничтожение народа, лучшей его части, партия и себя подчистила, и в первую очередь-то себя, и не слабо. Это, что ли, заслуга, чтобы кричать на всех углах «Слава КПСС?»
В войну тоталитарный режим пошел на тоталитарный режим. Два единых концлагеря сшиблись. Две партии сплотили свои народы. Но та партия опиралась на самое низменное, на инстинкты, на вековой воинственный дух, на жажду наживы. А наша? На культ вождя. На еще живой энтузиазм. На политическую слепоту народа, не раскусившего этого вождя. На патриотизм русского народа, русского крестьянина, еще не выбитого, еще несшего в себе вековую народную мораль и силу. На кнут над спиной крепостного, тылового колхозного крестьянства. На классовую сознательность кадровых, во многих поколениях потомственных стариков-рабочих, вокруг которых организовались женщины и подростки.
Да, партия умело поддерживала этот дух. Да, победили. Но кто довел нас до такой войны? Кто братался с Гитлером? Кто рубил свой же сук, уничтожая цвет армии?
Тут куча противоречий, за и против, и я опять же не могу и тут честно сказать «слава партии». Далеко тут до славы.
После войны… Что ж, я в 64-м году, через 20 лет, еще видел в Кременчуге развалины. А в 68-м был послан в колхоз, в енисейскую деревню Масленниково, где еще никогда не было электричества.
А в это время проклятая ФРГ уже была в первой десятке. Кто же кого победил?
А мы поднимали целину, и пыльные бури в Казахстане и гниющее зерно в полях отнюдь не поют славу партии.
Но все же пелось:
Знамена шумят величавым прибоем,
Отчизна труда изобильем полна,
Нет крепче на свете колхозного строя,
Сильна необъятная наша страна!
Цветет как сад любимая отчизна,
И радость жизни входит в каждый дом.
Горят над нами зори коммунизма,
Мы славу мудрой Партии поем.
Что ни слово, то ложь.
Пошли книги, где гальванизировался труп Хозяина. Мы-то, дураки, наглядевшись на буйство Никиты, думали, что воздается справедливость. И так я и мыслил еще, пожалуй, года три назад, и желал, чтобы, к примеру, Волгоград назвать снова Сталинградом. Все же человек начал с сохой, а кончил с атомной бомбой…
Наивняк.
А теперь… я думаю и думаю.
Где ж была та партия, когда на ее глазах крепостной народ хлынул в города – чтоб выжить. Нынешний его величество рабочий класс – это же лишь в первом поколении рабочие. Это же люмпены по сознанию. Где им до кадровых питерских.
А партия рассказывала сказочки про мясные комплексы. Слава ей?
Я не знаю, чья заслуга, – но народ разогнан, достоинство Мастера уничтожено, культура забыта, кормимся объедками Запада, молодежь бездуховна, комсомол – пример махрового бюрократизма и лжи, и кругом ложь, и гниль, и сомнения.
И сам я, продукт эпохи волюнтаризма и застоя, конформист до мозга костей, приспособленец, слабый, бесхребетный человек, с кашей в голове, – какой я коммунист? Какой борец, трибун? Во что я верю?
Во мне лишь глухое раздражение, тяжкая обида прозревшего кастрата, сознание того, что все насмарку.
Партия сейчас, кого ни возьми, это портфель и кресло. И блага. В партию сейчас вступают лишь те, кто твердо уверен: перестройке не быть. Или дурачки, неспособные оглянуться назад.