Если про русских писателей XIX в. говорилось, что все они вышли из «Шинели» Гоголя, то многие индологи советской (и постсоветской) поры могут с неменьшим правом утверждать, что они вышли из кухни Октябрины Федоровны; из кухни или из кабинета — как ученики, которым она преподавала санскрит. Все, кто соприкасался с ней, испытали на себе магнетизм и силу ее личности. Октябрина Федоровна располагала к себе сразу и бесповоротно — никакой позы, абсолютная прозрачность и открытость всего облика, неизменное дружелюбие и простота обращения (но без всякой фамильярности).
Она была в Индии всего один раз и провела там лишь две недели: в 1964 г. в Дели на XXVI Международном конгрессе востоковедов (с докладом «Легенда о Кунале») — как научный турист, т.е. «за свой счет». Но ее знание Индии было совсем не книжным, а настолько живым, многогранным и неожиданным, что впору было предположить: в своих прошлых рождениях она жила именно там.
Санскрит Октябрина Федоровна знала так, что могла не просто разбираться в первоисточниках со словарем, а свободно читать, как другие читают по-английски или по-французски. И тогда и сейчас — это (в нашей стране) большая редкость. К ней ходили на консультации даже известные специалисты, никто не мог с таким блеском и знанием дела распутывать самые сложные хитросплетения санскритских текстов. У нее была не только потрясающая интуиция, но еще и инстинкт и азарт сыщика, умение «взять след» и дойти до конца. И при этом никаких авторских амбиций! Сколько своих находок и открытий Октябрина Федоровна щедро раздарила ученикам, сколько их переводов увидело свет благодаря ее помощи, но без ее подписи. Ее считали лучшим знатоком индийской религиозно-философской литературы, особенно буддийской, но она разбиралась и в индийской драме, и в поэзии, и в эпосе, и в индийской музыке, и в индийской математике. С уходом Октябрины Федоровны мы потеряли не только милостью Божией знатока санскритских текстов, индийской и буддийской культуры, но и яркую, харизматическую личность, Учителя (гуру) и верного друга, стойкого воина, рыцаря без страха и упрека— и самоотверженную мать всех собак и кошек2!
Со смертью Октябрины Федоровны исчез и «дом сестер Волковых»— небольшая двухкомнатная квартира на первом этаже в доме по улице Вавилова. Инны Федоровны (которая хотя и была младшей, но по отношению к Октябрине Федоровне играла роль старшей сестры) к тому моменту уже не было в живых. Сестры были бездетны —: наследников не оказалось. Исчезло уникальное пространство, отмеченное яркой индивидуальностью своих обитательниц. Атмосфера Индии, но не южной — томной и располагающей к неге, а скорее северной, граничащей с Тибетом,— аскетичной и суровой (множество книг, санскритские фолианты, словари, индийские ткани, тибетские танки, буддийская ритуальная утварь). И собаки, сначала элегантные колли Зетти и Ильена, потом два огромных ньюфаундленда— Донна Рона, в просторечии Дуня, и Леди Джейн — царствовали на этом пространстве и в сердцах своих хозяек, со спокойным достоинством принимая их заботу и внимание.
Строгий порядок и чистота были законом — полы постоянно мылись (собачки дисциплинировали), пыль вытиралась, но гостей ни в чем не притесняли и даже не заставляли непременно снимать обувь. А народ толпился целыми днями — дом был центром притяжения для многочисленных друзей, приятелей, родственников, знакомых — в том числе и «по собачьей линии» (после ухода на пенсию Октябрина Федоровна стала заниматься «собачьими делами» и даже была судьей на выставках). К Волковым шли, ехали и летели из Ленинграда, Вильнюса, Тарту, Душанбе и других городов и весей. Дом был открытым — туда можно было явиться без звонка и просто забежать «на огонек», но вместе с тем посторонних и случайных там особо не привечали, круг друзей и знакомых был хоть и широк, но строго ограничен. «Попасть к Волковым» было престижно.
2
У нее всегда были животные, она их прекрасно чувствовала и умела оказать деятельную помощь в случае их болезни. Когда занемог мой любимый кот и я в полном отчаянии позвонила Октябрине Федоровне, она сразу же сказала: «Приезжайте!». Кот был спасен.