Волчица была жива, но она не могла двигаться: картечина перебила ей позвоночник.
Серый, поскуливая, подполз к ней.
Прилег рядом.
Отрыгнул съеденных у стога мышей.
Волчица, не поднимаясь, съела их и, утоляя жажду, похватала губами снег. Потом она лежала, закрыв глаза, и слушала свою боль, а он лежал рядом и зализывал ее рану.
Они стали жить под елью.
Днем Серый лежал возле Волчицы, загораживая ее собой от ветра, а ночью уходил на добычу. Когда он возвращался, она поднимала ему навстречу голову, жалко улыбалась, оголяя зубы.
Он подползал к ней.
Клал возле нее принесенное.
Смотрел, как ест она. Поев, Волчица некоторое время отдыхала, тяжело дыша, а потом тянулась губами к его лапам и скусывала с их пальцев настывшие льдышки, ласкала его.
В метельную пору Серый на охоту не выходил, оставался возле Волчицы. Длинные, высоко поднимающиеся над лесом сосны скрипели, стонали, чертили вершинами в мутном небе.
Волчица приподнимала тяжелую лобастую голову.
Прислушивалась.
Вздрагивала.
Скулила, и Серый придвигался к ней ближе, чтобы ей было не так зябко и не так страшно.
Весна, приходу которой Серый всегда так радовался, принесла Волчице новые страдания: пока был под елью снег, Волчица ела его и не нуждалась в воде.
С наступлением весны снег растаял.
Волчицу стала томить жажда.
В глубине леса снег еще был, и оттуда тек ручей. Волчица глядела на него из-под ели, скулила, скребла передними лапами землю, свалявшаяся за зиму шерсть свисала с нее грязными клочьями.
Ручей был близко.
И Серый не понимал, почему Волчица не идет к нему. Он толкал ее носом, полз к ручью, показывал, как это нужно делать. Доползал, нарочно громко пил, чтобы видела Волчица, как это просто и легко: подполз и пей, пей сколько хочешь.
Волчица поднимала голову, вытягивала лапы, морщилась, силясь подтащить к ним заднюю безжизненную часть тела, не осиливала, беспомощно тыкалась носом в паркую осыпавшуюся с ветвей хвою, поскуливала.
Серый возвращался под ель.
Волчица облизывала его влажные, нахолодавшие в воде губы, а он удивленно глядел на нее, дергал за ухо, дескать, что же ты, идем! И все начиналось сначала: он уползал, а она тянулась за ним из последних сил, оставаясь на месте, и когда поняла, что из-под ели ей не выбраться, запрокинула голову и завыла, завыла негромким, шатким, щемящим душу голосом.
Она плакала.
По серым щекам ее текли слезы, оставляя на них темные полоски.
Завыл и Серый, не зная, что делать.
И вдруг он забрался под ель, схватил Волчицу за отощавший загривок и волоком потащил к ручью, подтащил и положил у воды. Волчица, всхлипнув, ткнулась в нее носом и сосала, сосала ее сквозь сомкнутые зубы. Сосала жадно и долго.
Теперь они стали жить у ручья.
Сюда приносил Серый добытую ночью еду. Здесь коротал дни, карауля, как бы кто не обидел его подругу, как будто ее можно было обидеть еще сильнее, чем она уже была обижена.
Но солнце растопило в чаще последний снег.
Ручеек истощился.
И Волчицу опять начала томить жажда. Она дергалась, выла, просила воды.
Серый приносил ей мышей и сусликов.
Он приносил ей зайчат и зайцев.
Он приносил ей молодых барашков.
Но Волчица ни к чему не прикасалась: после еды ей еще сильнее хотелось пить, а пить было нечего. Оскаливая зубы, она хватала со дна истекшего ручья и ела влажную землю. Здесь у ручья и умерла она.
Была ночь.
Серый сидел возле Волчицы.
На охоту он не пошел.
Волчица, прислонившись лбом к его плечу, стонала, стонала все реже и глуше, потом затихла.
Еще не веря, что это все, он осторожно отстранился. Голова Волчицы безжизненно скользнула по боку, ткнулась в землю, оскаленный рот полыхнул белью мертвых зубов.
На березе неожиданно и жутко заплакала во сне желна.
По лесу потянуло холодом.
На озере за осинами чем-то встревоженные завскрикивали, ринулись в небо гуси, и ночь наполнилась шумом их крыльев.
Волчица лежала легко.
Невесомо.
Серый глядел на нее и думал о людях: за что они так ненавидят его? За что преследуют? За что отняли детей, а теперь и Волчицу?
Что он им сделал, что они выходят на него, заряжая свои ружья картечью?
Он перерезал их детей?
Передушил их жен?
Или родиться волком — уже вина перед человеком? И почему все на земле должно принадлежать человеку?
Этого Серый понять не мог и потому плакал.
Плакал высоко.
Отрешенно.
Вокруг него темные стояли деревья. Лес деревьев. И лес рыдал его голосом.
Смерть Волчицы вошла в сердце Серого глубокой раной, и раной этой он оказался раненым на всю оставшуюся жизнь.