ДИКТАТОР. Хайло завали! Не двигайся ─ стрелять буду! Я не шучу... Всё, я сказал, ─ прощайся с жизнью...
СОЛДАТ. Что?
ДИКТАТОР. Прощайся с жизнью, говорю: пипец котенку, чтоб не срал, где попало! На колени ─ и не трожь батон, притырок!..
СОЛДАТ. Там этих нет... как его?..
ДИКТАТОР. Чего нет?..
СОЛДАТ. В магазине нет патронов: я пустой присоединил, чтобы ты не учудил чего...
Диктатор нажимает спусковой крючок, передергивает затвор, снова нажимает ─ выстрела нет. Солдат отбирает у него пулемет.
ДИКТАТОР (упав на колени). Ваше высокопревосходительство!..
СОЛДАТ. Ты что, убить меня хотел, бесстыжая твоя рожа?..
ДИКТАТОР. Никак нет, я думал...
СОЛДАТ. Что ты думал?
ДИКТАТОР. Я не хотел убивать ─ я хотел батон...
СОЛДАТ. Так на его ─ жри... Ну-ка, жри его!.. Жри свою традиционную ценность! Я что сказал? ─ а то сейчас силой затолкаю!
ДИКТАТОР (испуганно кусает батон и хватается за щеку). М-м, больно!.. Зуб сломал... Солдат замахивается батоном, диктатор падает на пол, закрывается руками.
СОЛДАТ. Жри, я сказал, мразота, ─ открой пасть!
ДИКТАТОР. Не бейте меня: я больной, старый человек, я в отцы вам гожусь! Ай, больно...
СОЛДАТ. Больно тебе, паскуда! А тем, заживо сгоревшим, кого ты жег из огнемета, не больно было?! А сгоревшим в танках и бронетранспортерах, ─ всем сгоревшим в развязанной тобой братоубийственной войне, не больно было?! Ах ты, бедняжка, зубик повредил, эмаль откололась... Ну, давай жри традиционную ценность, а то я тебе ее перанально скормлю, раз естественным путем не идет!
ДИКТАТОР (закрываясь руками, плачущим голосом). Мне ее подбросили...
СОЛДАТ. Что подбросили?
ДИКТАТОР. Ценность... батон этот...
СОЛДАТ. Кто подбросил? Тут, кроме тебя и твоей службы безопасности, никого не было...
ДИКТАТОР. Фашисты подбросили...
СОЛДАТ. Но их тоже здесь еще не... А-а, я понял: затесались в ряды охраны... (За окном раздается автоматная очередь.) Ага, вот и они ─ легки на помине!..
Несколько пуль разбивают стекло ─ диктатор заползает под стол, солдат, пригнувшись, бросается к окну, кладет пулемет на подоконник и открывает огонь. Затем все стихает, солдат садится в простенке между окнами.
СОЛДАТ. Я их отогнал...
ДИКТАТОР. Что это было?..
СОЛДАТ. Я думаю, разведка боем... Значит, скоро начнется: они, наверняка, поняли, что нас тут ─ раз-два и обчелся. Ползи сюда: здесь безопаснее.
Диктатор вертит отрицательно головой.
СОЛДАТ. Ползи ─ не боись: бить не буду!
Диктатор переползает к нему, садится в другом простенке, подбирает осколок стекла и рассматривает его.
ДИКТАТОР. Вот сучара ─ надул собака!
СОЛДАТ. Кто надул? Ты это о чем?
ДИКТАТОР. Да безопасник, гнида: обещал пуленепробиваемые стекла поставить ─ и надул! А ведь я его из дерьма вытащил, человеком сделал...
СОЛДАТ. Самому надо было не хитрить, не жульничать, ─ может, и вокруг тебя больше честных людей было... Из-за собственной хитрожопости, можно сказать, чуть жизни не лишился.
ДИКТАТОР (имитируя стрельбу из пулемета). А как же это?..
СОЛДАТ. Что ─ "это"? что тебя смущает?
ДИКТАТОР. Как вы стреляли с пустым магазином? Там же патронов не было...
СОЛДАТ. Что значит, не было? А куда они, по-твоему, подевались? Вот сейчас он пустой ─ ну, может, осталась парочка для нас с тобой...
ДИКТАТОР. Но перед этим же не было патронов ─ когда я хотел... выстрелить...
СОЛДАТ. Когда ты хотел меня убить... Может, ты просто не умеешь обращаться с пулеметом?
ДИКТАТОР. Нет, я со всеми видами стрелкового умею!.. Да вы сами сказали, что магазин пустой!..
СОЛДАТ. Неужели?.. Не бери в голову. Я это... магазин успел поменять, пока ты под столом прятался.
ДИКТАТОР. Разве?.. А где тогда пустой магазин?
СОЛДАТ. За окно выкинул... Не думай ты о всякой ерунде ─ сейчас не об этом надо думать...
ДИКТАТОР. Ну да, ну да... Надо думать, как выбираться отсюда...
СОЛДАТ. Да нет, отсюда уже не выберешься... Пора бы о вечном задуматься...
ДИКТАТОР. С какого бодуна ─ не собираюсь я еще умирать!
СОЛДАТ. Я тебя понимаю... Все так говорят... А что делать? Пожил ты хорошо, а сколько молодых погибло из-за тебя, которые жить только начинали, ─ и ничего: мальчики кровавые по ночам не мучили. И патриарх увещеваниями не докучал. Так что пожил ты в свое удовольствие, пришло время платить по счетам. Как говорится, заплатил налоги ─ и спи спокойно!
ДИКТАТОР. Что значит "спи спокойно"?
СОЛДАТ. Ну... покойся, милый прах, до радостного утра...
ДИКТАТОР. Не знаю, кто смерть эту выдумал? Зачем она, вообще, нужна? Жил бы человек вечно...
СОЛДАТ. Может быть, смерть придумана затем, чтобы такие, как ты, иногда освобождали мир от своего присутствия и давали ему надежду на лучшее. Бедный лысый диктатор!.. Хочешь, я тебя пристрелю, как только они сюда ворвутся, чтобы надругались лишь над твоим трупом. (Направляет пулемет).
ДИКТАТОР. Нет! Только не это... Господи, спаси и помоги!..
СОЛДАТ. Бога вспомнил. Вот помолись... Знаешь какую-нибудь молитву-то?
ДИКТАТОР. Мама меня учила, но я забыл уже... "Отче наш, ежи... еси"... Ежи там все какие-то... Не помню!..
СОЛДАТ. Что, и патриарх тебя не научил? ─ чем же вы с ним занимались? Деньги считали? ─ а может?.. Знаешь, какие слухи про него ходят?.. Шалун, говорят, тот еще... Ну, молись своими словами, пора уже...
Диктатор на коленях что-то шепчет сначала про себя, затем вслух.
ДИКТАТОР. Мама-мамочка, дорогая, любимая, как же мне плохо! Ты одна только меня любила ─ отец-мудак лупил, как сидорову козу, ─ ты одна меня жалела... Боже мой, мама моя, прости меня!..
СОЛДАТ (гладя диктатора по голове). Бедный-бедный лысый диктатор!.. Лучше бы тебе совсем на свет не родиться! Даже для самого себя тебе было бы лучше умереть в утробе матери. Или стать, на худой конец, священником...
ДИКТАТОР. Почему священником?
СОЛДАТ. Да так, навеяло...
ДИКТАТОР. Я в детстве хотел быть летчиком.
СОЛДАТ. Тогда тебе лучше было бы стать летчиком и разбиться в первом полете. Даже просто подавиться крендельком тебе было бы гораздо лучше для самого себя. Бедный-бедный лысый дурачок...
ДИКТАТОР. Тебя меня жалко ─ хоть маленько?
СОЛДАТ. Нет, мне обманутых тобой жалко. Тех, на площади, раздавленных танками, жалко, и тех, кто в них сидел и ехал на толпу, и кто поджигал танки, и тех придурков, кто стрелял в поджигателей с крыш. Этих всех жалко, хоть жалеть мне и не положено. А тебя, я думаю, сейчас во всем мире никому не жаль. Даже твою несчастную мать, наверно, тошнит от тебя в аду. Потому я и говорю: бедный-бедный лысый диктатор ─ никому-то ты не нужен, никто тебя не жалеет. И если сейчас подвесят за ребро ─ никому жалко тебя не будет. Миллионы погубленных тобой жизней жалко ...