И тут я его увидел! Настоящего живого шуршунчика!!! Серого, ушастого, намного больше по размерам, чем тот в конференц-зале. Я завопил от радости.
— Тише! — прикрикнул Максим, но было поздно: шуршунчик опять исчез.
— Не надо кричать, — объяснил Максим.
— А то они думают, что мы кричим, потому что они страшные или уродливые.
По всему Ангару одобрительно зашуршали.
— Ну, они прямо, как люди, — развела руками Роська.
— Не исключено, — совсем по-учёному заметил Максим.
А я в который раз подумал о второй цивилизации, существующей рядом с нами. Там, в Холмах. Может быть, прав Чолария и надо просто лучше всматриваться, чтобы увидеть? Максим прервал мои мысли:
— Листик, а эта парусина кому-нибудь нужна?
Сложный вопрос. Наверное, да. Но с другой стороны, скорее всего, про неё уже забыли! И нам она наверняка нужнее! Можно было бы сшить палатку или флаги. Можно построить плот с парусом. Да мало ли на что может пригодиться парусина!
— Не думаю, — давя сомнения и угрызения совести, ответил я. — Наверное, нет. Скорее всего, нет.
И я увидел, как в Максимкиных глазах вырастает идея.
— Ты что-то придумал? — глядя ему в глаза, спросила Роська.
— Нет-нет, — так поспешно сказал Максим, что сомнений не осталось.
Но расспрашивать мы не стали. Я, как и Роська, уже понял, что Максиму свою идею надо «выносить», как говорят у нас на Лысом, а потом он сам всё расскажет. И нам с Роськой — в первую очередь.
2
Весь следующий месяц Максим занимался своими шуршунами, целыми днями пропадая в Ангаре. Иногда он даже засыпал там, и Лёше Смелому с Петушковым приходилось перетаскивать его домой за руки за ноги. Обедать и ужинать он тоже забывал. Роська его ругала и стращала всякими ужасами. Но он всё равно забывал. Вероника снисходительно сказала нам как-то по этому поводу:
— Вам, милые дети, не понять его рвения. Ведь в вас не горит пламень научных открытий. А если ты, Ярослава Андреевна, так уж беспокоишься, то носи ему еду в лабораторию. Вот и все проблемы!
Так мы и стали делать. Роська наливала суп в банку, делала целую гору бутербродов, заливала в термос чай с лимоном, и мы несли всё это в Ангар.
Максим смущённо говорил:
— Ну, что вы… зачем?
Но на еду налегал. В общем, вёл себя, как типичный учёный, в котором горит этот… «пламень».
Сидели мы у Максима недолго. Шуршунчики оказались очень беспокойными зверьками. Нас они давно уже не стеснялись, становились видимыми, сновали под ногами, забирались на колени, прыгали на плечи, а шум от них стоял такой, что через десять минут Роська начинала стонать:
— Как ты их выдерживаешь? Не мог открыть что-нибудь поспокойнее?
Максим улыбался, а мы спешили уйти. У нас были свои открытия.
На Берегу Каменных Крокодилов мы однажды увидели лису. Она тревожно понюхала воздух и ускользнула в камни. Мы бросились за ней и нашли нору, где было пять пушистых рыжих лисят. Мы не стали их трогать, просто посмотрели и всё. (Роська тут же захотела иметь ручного лисёнка.)
В одной из бухт мы отыскали грот и играли в пиратов. Роська учила меня нырять с высоты, но у меня ничего не получалось, потому что я не мог перебороть свой страх. Роська щурила насмешливо свои глаза цвета морской волны и качала головой. Но я её не стеснялся: что такого? Она тоже многого боится.
А однажды… Однажды мы нашли Запретную Зону.
В тот день мы с Роськой решили углубиться в Холмы — может быть, удастся разгадать их тайну. Мы шли от Зелёного Холма по еле заметной тропинке, в траве шуршали змеи, но на тропинку не выползали, и страшно не было, ветер гнал лёгкие облака в высоком небе. Один я никогда не уходил в Холмы так далеко.
— Смотри, — сказала Роська, — тропинка стала шире.
И правда: раньше мы шли друг за другом, а теперь могли пойти рядом, взявшись за руки.
Скоро тропинка переросла в дорогу, по которой не только ходили, но и ездили: огромные колеи темнели с обеих сторон.
— Листик, откуда здесь это?
В траве вдоль дороги лежали в метре друг от друга телеграфные столбы. Что угодно ожидали мы увидеть здесь: второй маяк, старинный замок, потухший вулкан, лошадиные черепа. Но откуда здесь телеграфные столбы?!
— Может быть, Посёлок хотели расширять? — предположила Роська.
— Почему тогда так далеко? Посёлка-то уже и не видно. И почему следы машин только здесь появляются? Будто с воздуха приземлились…
— Инопланетяне? — распахнула Роська жёлтые от степной травы глаза.
— Ага, пришельцы, — скептично усмехнулся я, потому что в пришельцев не верил. И тут я увидел ЭТО.