Однако разум возобладал над инстинктами. Она подавила тревогу. Орочимару теперь работает на Коноху. Его мозги промыты Яманака и Джирайей. Он не может навредить никому из деревни. Потому её волнения беспочвенны.
Прохладные пальцы Орочимару вдруг коснулись её шеи. Ее тело дернулось как от разряда током.
Но она осталась неподвижной, глядя в одну точку перед собой:
— Что ты де…
— Цунаде, — он склонился над её ухом. — Что-то ты излишне напряжённая. Тебе нужно расслабиться.
Его пальцы принялись нежно, но уверенно массировать заднюю часть шеи, около позвоночника, затем спустились ниже, чтобы размять напряжённые плечи. От его прикосновений становилось дурно. А сердце замерло на мгновение. Случайно или же нет, но его пальцы проходили около тех точек, воздействовав на которые, можно полностью парализовать тело человека. И даже ей придётся потратить несколько секунд, чтобы сбросить оцепенение.
— Если ты забыла, малышка Цу… я напомню. — Он по слогам прошептал:
— Риннеган… я пришёл за ним.
Вечером она сказала Шизуне, чтобы та просто назвала это додзюцу, если Змеиный Саннин не захочет идти. И это сработало. Это действительно заинтересовало Орочимару в достаточной степени, чтобы бросить свои эксперименты и прийти к ней на помощь. Но отдавать риннеган ему… данная идея казалась сущим безумием.
— Зачем тебе риннеган?
— Ку-ку-ку… Не задавай глупых вопросов, Цунаде, это тебе не идёт, — он отстранился и встал напротив неё. — Вам удалось меня вытащить из лаборатории лишь потому, что Шизуне о нём упомянула.
Стоило его пальцами перестать массировать её плечи и шею, как она смогла, наконец, нормально вздохнуть.
Побуравив змея своим тяжёлым взглядом, что не возымело должного эффекта, она одернула хаори, затем вытащила фуин-свиток из рукава.
Разложив оный на столе, она хлопнула по нему.
Вместе со вспышкой на нём появилась банка. Банка с плавающими тускло-серыми риннеганами — глазами мудреца.
Глаза с золотистыми радужками Орочимару расширились в узнавании. А язык непроизвольно облизал губы.
Змеиный Саннин уже хотел схватить банку, как Цунаде предостерегающе махнула рукой:
— Не так быстро.
— Ну… что ещё? — в раздражении спросил Орочимару.
— Ты будешь проводить с этими глазами эксперименты?
— Разумеется, — кивнул он. — Иначе зачем бы я хотел их забрать? Чтобы пересадить себе? Я исследователь, а не идиот, Цунаде.
Цунаде прикусила губу. Она пыталась придумать убедительные и разумные оправдания не передавать глаза мудреца в загребущие руки Орочимару. Или, по крайней мере, оттянуть момент, насколько это возможно.
— Мы сначала должны сообщить об этом хокаге, — зацепилась она за соломинку в лице сенсея. — Без его ведома я пока не могу передать их. Пусть он взглянет на них. А потом уже дождёмся его вердикта. Лишь хокаге вправе решать, как ими распорядиться.
— Ку-ку-ку… — рассмеялся своим мерзким смехом Орочимару. — Я понимаю твои опасения передавать мне риннеган. Однако, уверяю тебя, я целиком и полностью на стороне Конохи. Я — часть Конохи. Мы оба теперь работаем на её благо. И подобное недоверие с твоей стороны ранит моё нежное сердце…
— У тебя нет сердца.
— Фи, как грубо, Цу-чан. А ведь мы когда-то были друзьями.
— Ключевое слово «были», — рыкнула Сенджу. — Я не верю, что Конохе удастся удержать тебя. Наверняка у тебя есть возможность сбежать.
— Ку-ку-ку… ты меня переоцениваешь, и это мне даже немного льстит, — проговорил Змеиный Саннин. С той же кривой улыбкой он спросил. — Ты не собираешься отдавать мне риннеган, верно?
Молчание Сенджу стало красноречивее любых слов.
Улыбка слезла с лица Орочимару. Он показательно приложил палец к губам и поднял задумчивый взгляд к потолку:
— Дай-ка подумать… через двенадцать часов нам с Карин необходимо обновлять печати. А я, огорчённый твоим отношением и с разбитым сердцем, могу чего-то напутать…