Довольно скоро выяснилось, что никакого особенного героизма такая перемена в поведении от мужчины не требует. Просто нужно повнимательней следить за собеседником, его реакциями на тебя и твои действия, пытаться понять его настроение и жизненные принципы, – перед тем, как решить, может ли между вами что-то случиться и уместно ли думать в этом направлении здесь и сейчас.
Это не значит, что женщин или секса в моей жизни стало меньше – тогда, или когда-нибудь впоследствии. Это всего лишь значит, что никакие мои отношения с прекрасным полом не выстраивались на навязывании себя, домогательствах и принуждении. Чужое “не хочу” стало для меня непреложным законом – именно в память о том моём собственном “не хочу”, которое я почувствовал в далёком 1983 году, встретившись с “Аркадием”. Почти 33 года с тех пор прошло, но я совершенно точно знаю, что ни у кого не хотел бы вызвать таких чувств и такой внутренней реакции.
Не стоит думать, что эта перемена сделала меня или моих подруг сильно счастливее в личной жизни, что я превратился в безупречного рыцаря и галантного кавалера и никакой женщине не дал повода для глубокой и долгой обиды. Может быть, даже наоборот: из-за нежелания кому-либо навязываться я всегда более охотно сходился с женщинами, явно проявлявшими ко мне интерес, – а при таких вводных довольно высока вероятность, что подруга заинтересована в тебе больше, чем ты в ней, и эта асимметрия создаёт почву для многих последующих обид и страданий. Кроме того, существуют на свете такие женщины, которые любят, чтоб их добивались, упорно и настойчиво, всеми средствами и любой ценой – как кузина Ира из прелестной заметки Славы Сэ, пушкинская Наина или героиня Джейн Фонды из последней соррентиновской мелодрамы. Возможно, если б я не боялся проявлять чрезмерную[6] настойчивость, то с какой-нибудь из таких барышень мог составить бы вполне счастливую пару.
СПИД
Я был знаком с человеком, который первым завёз на советскую территорию вирус иммунодефицита человека.
Он приехал в СССР в 1984 году из Африки. Советские газеты (в основном “Литературка”) пестрели в те времена рассказами о том, что СПИД нарочно выдуман в секретных лабораториях ЦРУ США для истребления жителей стран третьего мира, выступающих против американского империализма. Интересно, что первую публикацию на эту тему Советы разместили в каком-то индийском таблоиде, и “Литературка” ссылалась уже на него, чтобы придать бреду видимость независимого мнения экспертов из стран неприсоединения. Фамилия мужика была Красичков, и был он инженер, родом из Запорожья. Ещё он был пассивный гомосексуалист. Советская власть оказала ему особенное доверие, послав строить в Танзании промышленные объекты.
Слово “Танзания” – новоязовское сокращение по типу КуКрыНикСов – возникло на пустом месте в 1964 году, когда власти независимой от колониализма с мая 1961-го страны Танганьики спонсировали геноцид мусульманских жителей соседнего острова Занзибар, тоже вполне независимого от европейцев султаната, чтобы его аннексировать. Геноцид прошёл удачно, аннексия состоялась, и, чтобы оставшиеся в живых жители Занзибара не чувствовали себя обиженными, страну Танганьика тоже переименовали в United Republic of Tanzania (TANganyika+ZANzIbAr). Советская власть решила, что новорождённую Танзанию стоит поддержать, покуда этого не сделали Британия и Штаты (слегка охуевшие от геноцида в Занзибаре, но интересов в Восточной Африке не утратившие). Поэтому СССР обещал помочь Танзании наладить промышленное строительство. И послал туда лучшего своего специалиста, инженера Красичкова из Запорожья.
С задачами промышленного строительства наш инженер справился, надо полагать, на ура. Но и другие волновавшие его вопросы он тоже решил в лучшем виде. Нашлись независимые танганьикцы, готовые его любить, и они любили его, и заразили ВИЧ-инфекцией, о существовании которой мало кто в те годы знал что-либо. Потом его каденция в Дар-эс-Саламе закончилась, и он вернулся в СССР. Вернее, в Москву, благо танзанийский заработок давал такую возможность. А тут уже 30 человек полюбили его без профилактики, как Кукуц и Мукуц в сауне, с самыми разнообразными для себя последствиями. Москва – город греха, Фрэнк Миллер отдыхает.
Так инженер Красичков подарил Советскому Союзу “чуму XX века” (модное в те годы название СПИДа в прессе и документах ВОЗ), но известно обо всём этом стало лишь пару лет спустя, когда соввласть сподобилась закупить на Западе диагностические тесты, и при инфекционных больницах открылись лаборатории, где можно было провериться. Красичков каким-то чудом сообразил, что ему туда надо, – и в 1985 году стал узником 2-й инфекционной больницы на Соколиной горе, главной достопримечательностью в хозяйстве ведущего отечественного инфекциониста академика Петровского.