Следствие. Высокомерное племя с высшим юридическим образованием, настоящие пасынки ОВД. Как ни всматриваются приемные родители, не разглядят в них родственные черты. Издалека похожи, а присмотришься: просветы, шевроны, – все другого цвета. По службе, подчиняются собственному руководству, а еще сильнее – прокурору. Местным же видятся, как филиал адвокатской конторы при райотделе: законспирированными пакостниками под погонами!
Все время брюзжат. Кривые и левые материалы заворачивают. Скандалят, как всем кажется, на ровном месте. В их придирках всегда усматривают злой умысел, вредительство и отщепенство. Поэтому в любви и уважении им здесь отказано окончательно и бесповоротно.
Дознание. С натяжкой можно назвать недоследствием: работа та же, – только статьи помягче. Те же процедуры, кодексы на столе, то же благоговение перед прокурором, но отношение к ним иное. Никакой синевы. Просветы в погонах красные, подчиненность единая и прямая.
Вроде, известный орган, а в профиль-то видится совсем по-другому! Если коротко – они здесь свои. Сделают замечание, так к нему прислушаются. О чем попросят – выполнят без критики и оскорбительных подозрений.
ЭКО. Наука на службе правопорядка, а точнее, – прямо в его штате. Со всеми атрибутами умных людей: очками, лысинами, проницательным взглядом… и, при этом, в форме. Кроме перечисленного, отличаются от остальных удивительным свойством: пьют как все, а то и больше, но при этом не пьянеют! Природу этого феномена объяснить не могу. Возможно, дело в форме. Пьют они действительно не так, как все. То к мензурке приложатся или рюмку держат как-то по особенному, двумя пальцами на ножку. Может, в этом дело, а может в науке, которой они и здесь нашли применение.
Лощеными не выглядят, но всегда-то они спокойны, рассудительны, философичны. Зачем-то, им на дежурство выдают оружие. Действительно, зачем?
Работают всегда не спеша. Под чаек, кофеек, телевизор. И вот вопрос: каковы их показатели по службе? По разумению здорового на голову человека? Наверное, срок проведения экспертиз, количество, качество исследований… Да, есть такое. Но главный их показатель другой. И зная его, начинаешь смотреть на экспертов другими глазами. Оху… округлившимися. А вот, что за показатель, – не скажу. Потому, что иногда верить в сказки лучше, чем знать правду. Особенно, если изменить эту правду не дано.
И наконец-то он, самый любимый и родной сынок. Кратчайший путь к служебному росту и такой же короткий, – к полету в тар-тарары. Задиристый и неугомонный, ненаглядный уголовный розыск.
С него многое спрашивают и еще больше прощают. А сам он, не требующий ни большого ума, ни высшего образования, требует от работников главный полицейский контент: раскрываемость. Напутствует законом об оперативно-розыскной деятельности, снабжает стволом и ксивой, а дальше… Кто на что горазд.
Одни ловят науку на лету. Становятся, со временем, сыскарями от бога. Планируют хитроумные оперативные комбинации, вживаются в легенды и роли, терпеливо сидят в засадах.
Другие постигают иной дзен: дать задержанному под дых и раскрыть все на свете, не выходя из кабинета.
Редко эти подходы существуют порознь, – комбинируются, как приемы в MMI. Просто, базовые техники у бойцов разные.
Макиавелли здесь не читали, но, что цель оправдывает средства, знают твердо и без лишней философии. Жестко исповедуют: цель – палки, средства – любые. Но, желательно, все-таки, без скандалов.
Конечно, это не все. Подразделений много и каждое достойно отдельной поэмы. Хочется описать их кратко, хлестко, ухватить самую суть. Но, увы, это невозможно. В реальности все гораздо сложнее, так что никаких слов не хватит и в тоже время, как ни странно, все проще и примитивнее любых, самых общих рассуждений.
На универсальной достоверности тоже не настаиваю. Так было здесь. Как у других – не знаю.
Из-за текучки и разобщенности, традиции редко заводятся в низовых подразделениях. Но тут одна прижилась: здесь помнили день, когда двери ОВД впервые открылись миру и ежегодно отмечали день рождения своего райотдела. Он, как раз, был сегодня.
Был в отделе и собственный мем: Лыткаринский маньяк.
Никто не помнил, откуда он взялся, потому что завелся маньяк давно, еще в девяностые.
Тогда в отдел, в бригаду по поимке серийного убийцы, был откомандирован какой-то опер. Опер как опер, но был он так повернут на маньяках, что поминал их по любому поводу. И вскоре, прозвище Маньяк прилипло к нему.
Потом, в разговоре, как-то выяснилось, что командировочный родом из Лыткарино, и к «маньяку» добавился топоним. Командировка закончилась и опер уехал, а Лыткаринский маньяк остался и зажил собственной жизнью.