Может показаться, что это скучнейшее, серое мероприятие, во время которого участники переписываются в мессенджерах или кемарят под занудный бубнеж. Ничего подобного!
За разбором статистики следует персональный разбор и тогда точно бывало не до скуки.
Как описать этот разбор… вообразите, что на одной высокой, пронзительной ноте, на вас орут десять минут, двадцать, полчаса… Выволочка лишена внутренней структуры, а цензура полностью отсутствует.
Матом-перематом проходят не только по служебным вопросам, а вообще по всему: росту разбираемого, комплекции, манере одеваться и говорить, физическим достоинствам и недостаткам, родственникам до пятого колена в прошлом и такого же в будущем.
Задавая вопросы, сами же на них отвечают, потом цитируют, а потом еще и передразнивают!
И все это хором, часто невпопад. Например, когда начальник управления материального обеспечения выговаривает за низкую раскрываемость угонов, а зам начальника по следствию костерит за нечеткую вывеску на здании райотдела.
Иногда, по ходу, суют бумагу с ручкой и требуют немедленно писать рапорт об увольнении. В противном случае прокуратура, следственный комитет, уголовное дело и тюрьма чуть не в конце совещания.
Тяжелее всех приходилось тем, кого разбирали в конце. В плане накала страстей разницы не было. Отрабатывало руководство с утра до вечера на одном дыхании. Бедняги же сидели на иголках, слушали, как орут на других за пустяки и думали: Что же сделают со мной, при моих-то подвигах!
Не раз с совещаний увозили на скорой. Это считалось нормой и рабочими моментами.
Психологическая наука предлагает на такие случаи разную защиту: вообразить невидимый купол, магнитное поле, одностороннюю связь с источником раздражения. Чего-то в себя не впускать, отсекать, фильтровать… Проще говоря, отморозиться.
Хорошие советы. Но, с наукой спорить сложно, а с системой – невозможно в принципе. Отстоять с тупым лицом и посторонними мыслями в голове не удавалось никому. Поток ругательств был плотный, но, иногда, нужно было и ответить. Что б уж совсем потолок не упал или гром не поразил на месте.
Так что, отмораживаться не вариант. За ходом пьесы приходилось следить, морально в ней участвовать и даже, изредка, вставлять слово.
Некоторые надеялись добиться смягчения признанием вины и пытались упредить претензии, заранее во всем сознавшись и раскаявшись. Дохлый номер! Собственное признание – царица доказательств. А руководство не ставило задачей что-то доказать. Целью было проораться, поэтому явка с повинной в зачет не шла и к смягчению не приводила.
А один умник, на требование уволиться, схватил пишущие принадлежности и попытался сбежать. Типа, пошел рапорт писать. Не на тех напал, дурашка! Поймали за шиворот, бумагу с ручкой отобрали, и все продолжилось.
В общем, коллегию надо пережить.
Сергей Николаевич сидел и переживал. В очереди на разнос он был одним из «счастливчиков»: предпоследним, согласно номеру отдела.
Он чувствовал, что, по продолжительности взбучки, поставит сегодня рекорд. После общих нападок, непременно последует тема покойника. Злосчастного, расколотого черепа! И тогда фантазии просто не будет предела.
Около пяти настала его пора, и полковник взошел на трибуну, как на Голгофу. Презентация: «А теперь заслушаем начальника Лыткаринского ОВД!» прозвучала открытой угрозой и подтвердила его опасения. Хищные замы устремили на него кровожадные взоры, а генерал смотрел с каким-то оскорбительным снисхождением, мол, давай-давай, залетчик, бомби!
Глухим голосом, Сергей Николаевич доложил об основных показателях своего отдела. Даже те, что были неплохими, он зачитал виновато, с низко опущенной головой и пылающими краской щеками. И вот, короткий доклад закончился, настало время обсуждения. Казалось, он слышал, как все они набрали воздух в легкие. Но, слово молвил сам генерал:
– Ты, вот что, Зотов. Начинай подбивать дела, будешь скоро их сдавать. На прошлой неделе у меня на приеме был Валежников. Депутат районной думы. В общем, на базе твоего отдела, запускается пилотный проект по выборам начальника ОВД всеобщим голосованием. С министерством инициатива согласована.
Я тоже считаю, – вопрос назрел. Не умеете находить общий язык с гражданами, значит, доверим выбор им самим. Тогда и с доверием к полиции проблем не будет.
Сергей Николаевич не мог поверить своим ушам: Гром его все-таки поразил! Спокойный, повседневный тон, которым это было сказано, лишь добавил жути словам генерала. Таким же тоном зачитывают в суде приговор.