- Отставить! - сказал решительно Лыткин, посмотрев на испуганных мать и детей, - жеребёнок пусть останется. Он ещё не рабочий.
Алёша кивнул недовольно скривившимуся Свистову, уже выводившему на улицу изъятый гужевой транспорт. Далее на телеги погрузили два плуга, борону, сеялку, приводную мельницу. Из стайки вывели двух коров, семь овец, отвели к телегам, привязали к ним коров. Втроём ловко стреножили овец, положили на телегу. Когда дошла очередь до дома, Тимофей Климов, сидевший на скамейке, подпёр голову руками и уставился потухшим взглядом в землю. Его жена, сидевшая на крыльце, заревела и, закрыв голову руками, уткнулась в колени. К её вздрагивающей спине прильнули тоже заплакавшие дети.
Доблестные сознательные ликвидаторы, с мешками в руках, уверенно прошли мимо них внутрь дома.
- Всё это пойдёт в общенародную собственность, колхозу, - малоубедительно и сам не зная зачем, громко сказал Лыткин. Мать с детьми заревели ещё сильнее. Из дома слышались грохот мебели и звон посуды. Наконец, идейные добытчики стали вытаскивать из дома на улицу мешки, набитые одеждой, тряпьём, посудой и прочей домашней утварью, продукты из погреба: солёное, сало пластами, варенье в деревянных бочонках, мёд, квашеную капусту, свёрнутые и перевязанные верёвкой перины, одеяла, тулупы. Один мешок во дворе развязался и из него выпали детские полушубки, игрушки и бельё.
- Отнеси назад … А то совсем уж как грабители, - сказал Лыткин нёсшему мешок милиционеру.
- А как же наши, крестьянские, советские дети? – искренне спросил тот.
- Ничего, накормим и оденем. Ты не слышал команды?
- Есть.
Мартин Свистов, услышав это, остановился со своей ношей и как-то пристально, поджав губы, но с полуулыбкой на них, посмотрел на Лыткина. Майор перехватил взгляд. Практичный марксист сладко улыбнулся и пошёл дальше.
Всё было уложено на повозки, получились две, гружёные с горкой, телеги. Как будто кто-то куда-то переезжал, или бежали куда-то беженцы.
- А теперь, Мартин, неси щуп, - сказал Алёша и обратился к Кулагину, сидевшему в глубоком ступоре, - Ну, где зерно прячешь, говори по-хорошему!
Раскулаченный, похоже, вообще ничего не слышал. Он сидел, зажав голову ладонями, и методично покачивал туловищем.
Свистов, с Алёшей и стражем порядка, уверенно пересёк двор, вошёл в калитку на огород, завернул направо и с масляной улыбкой воткнул щуп совсем неглубоко в землю у изгороди, отделявшую двор от огорода. Щуп со стуком ударился во что-то твёрдое. Коллеги сыщика-всезнайки взяли лопаты и начали споро отбрасывать рыхлую землю с указанного места, достигнув вскоре желанной цели.
Окончательно расчистив пространство заклада, все увидели большой длинный ларь, сколоченный из толстых досок с закрытой на щеколду массивной крышкой. Свистов наклонился, открыл запор, и, поднатужившись, поднял крышку. Тугие мешки с зерном, по восемь штук в ряд и пять в глубину, лежали в этом секретном хранилище. Октябрьский с оператором долго снимали работу землекопов, а затем всё это хлебное изобилие. Переноску тяжёлых мешков с пшеницей снимали уже со стороны телеги в перспективе идущих со двора грузчиков. Лыткин всё это время задумчиво стоял во дворе. «Сто процентов, - решил он, глядя на сноровистых ликвидаторов, - в наши, двухтысячные, они будут судебными приставами и коллекторами» и оглянулся на плачущих мать с детьми. Мать продолжала судорожно всхлипывать, а вот дети уже нет, - они, как и Лыткин, задумчиво смотрели на всё происходящее, как будто читали какую-то взрослую книгу.
- Будьте вы прокляты с вашей властью, - крикнула носильщикам жена Кулагина.
- Молчи, Варвара! – сказал ей муж и опять закрыл своё лицо ладонями.
Маэстро Октябрьский подошёл к нему, похлопал рукой по плечу и вежливо попросил:
- Будьте добры, Трофим, зыркните злым взглядом на камеру, понимаете, кадр нужен. - показав на стоящего неподалёку оператора и отойдя в сторону. Климов вздрогнул, поднял голову, и с искажённым от горя и ненависти лицом, посмотрел на Степана с камерой.
- Спасибо, Трофим. Очень, очень впечатляет. Я, конечно, извинияюсь.
- Придёшь в колхоз, - сказал на прощание Климову Алёша, - главным скотником будешь. Мы тебя ждём.
Наконец, процесс обобществления был закончен. Когда доблестный отряд уже усаживался на телеги, Свистов спрыгнул с обоза, и, сказав «Подождите маненько», направился опять во двор Климовых. Он прошёл мимо законно ограбленного семейства к печке под навесом, взял ухват, снял с плиты чугун с варившимся мясом, и, с глумливой улыбкой, вернулся к команде с этим дымящимся бдюдом.