- Чем только может обернуться эта лёгкость нравственного бытия, ты не забыл? - ответила Вероника, - Пойдём в дом, молоко надо в крынки перелить, вёдра возьми.
- Что да, то да, - ответил философ, - пойдём.
* * *
Вечером, после ужина, пара расположилась в большой комнате. Вероника полулежала на диване и довязывала шерстяной носок, который был ею найден в комоде. Пришлось вспомнить свои навыки в этом женском полезном занятии, которым когда-то научила её бабушка.
Лыткин сидел за столом с горевшей керосиновой лампой под абажуром, перебирал и рассматривал бумаги с рукописным текстом из папки уполномоченного. Как ни крути, теперь этим уполномоченным был он.
- А вот интересно, - повернулся к жене Лыткин, - почему все они воспринимают меня как тридцателетнего, ведь отцу в 1934 году было 30 лет, и он был уже майором. Я что, в сорок пять выгляжу как тридцатилетний?
- Наверное, ты не его сын, может, ты – его внук, - пожала плечами жена.
- Опять не состыкуется, отец – Стахан, он родился в 1934-м. В этот же год, как дед женился на его матери, Любе. Дед с 1904 года, отец – с 34-го, я родился в 1954-м, отец совсем молодой был…
- Володя, только опять кружки-квадратики со стрелками не рисуй, не надо заморачиваться. Есть, что есть. Надо бы уже нам возвращаться в своё родное время, - сказала Вероника.
- Ладно, потом разберусь. Но ведь факт, что деду в 1934-м было тридцать. Значит… Что это значит? С нашим возвращением в это время, они все здесь тоже начинают по-другому воспринимать окружающее!
- Володя, хватит, не нравятся мне все эти вычисления, и так проблем хватает.
- Хорошо, отложим, - согласился Лыткин и снова стал перебирать бумаги.
Тут были написанные от руки три протокола изъятия с описями, черновик отчёта в областное НКВД на имя начальника, полковника Волчкова, протоколы собрания сельсовета и комиссии, а так же допросов и ареста Аркадия Кулагина, каких-то других людей, задержания и убийства Кулагина-старшего, командировочное удостоверение, другие документы.
В самом конце стопки майор обнаружил один весьма интересный документ, написанный каким-то уже другим почерком и явно малограмотным человеком. Озаглавлен он были «Докладная». Лыткин с интересом прочёл его, сделав для себя целое открытие.
«Упалнамоченому обласного НКВД товарищу старшиму маёру Лыткину Ф.Н. от рядовова Свистова М. К. Докладная. Щитаю сваим коммунистичиским долгам заивить вам товарищ маёр, што сиржант Чибатаренко Алексей злосно нарушает нашу социалистичискую законость, как то:
1. Крестьянина-мироеда Сивко Матвея низаконо причислил к сиридникам, а тот имеет две лошади, две каровы, пять овец, ещё скот и птицу. Дом у него хороший.
2. Сиржант вернул кулацким паследышам Алёхиным два тулупчика и два мешка картохи, а колхозные бидняцкии дети голодуют без харча и мёрзнут зимой, вот.
3. Чибаторенко увёл жену колхозника Лаптева и живёт с ней на виду у всиго Речнова. Отрицательный пример.
4. Часта сиржант Чибатаренко выпалняет сваи обязаности выпимши или с пахмелья. Эта ж органы НКВД.