[капроновая стрекоза]
Вообрази: я на кушетке лежу, как водится, обнажена, с гусиной, знаешь ли (капрон-то снят!); ты – рядом, на стуле, стул у моего изголовья – какое странное, однако, словечко: изголовье… Я не вижу, разумеется, лица твоего, нет-нет, таковы правила игры: я говорю – ты слушаешь…
Какое, интересно, оружие подойдет?.. Тоже мне, снайпер! Засада твоя слишком тесна, а воображаемый особо точный огонь по отдельной важной цели вести ты так и не научилась… из пушки по воробьям: да есть ли скучней история?.. Так примерно рассуждала Кира, и лишь позже, много позже – иначе, но о том – не в экспозиции же; а потому она попыталась – бессознательно, сама удивившись своей реакции – кончиками пальцев схватиться за «хлястик» Аэс (она всегда обращалась к А. С. по инициалам, не по имени), хотя это был и не хлястик вовсе, а то, во что продевают обыкновенно пояс… Кира никак не могла обозначить предмет, ставший невольно выражением жгучего ее, пусть и остаточного, желания: едва ли не театрально – хотя, не существовало, казалось ей, во всем мире естественней жеста – взмахнув руками, она попыталась ухватиться за *** (ок, пусть петлю) не столь ради «коснуться», сколь ради «приблизиться», пусть даже на миллиметр, благо энное количество миллилитров уже сидело в gaster’e[22], заставляя пускаться кровь в пляс – пир во время чумы, всё уже было, detka, полжизни на асфальте: ну-ну, и тебя вылечат.
Полжизни, что такое полжизни, пожимает плечами Аэс, вручая Кире хрустящий, немного мятый, мешочек формата чуть больше А5 – именно в такие и кидают обычно чулочно-носочные изделия на сэйле: она различает сначала цвета (белый, ядовито-малиновый), и только потом замечает не отслеженную Аэс надпись. Капроновая стрекоза: все тем же белым – все по тому же ядовито-малиновому, spa-si-bo… Кира отводит глаза от ближнего, который («Ближний, Ближний, я – твой Дальний, как слышимость? Прием!») так и не научился делать подарки (не обязательно те, до которых можно дотронуться), ну или, на худой конец, хотя бы со вкусом их упаковывать (если речь все-таки идет о вещах). И если он, самый твой ближний, думает задним числом Кира, по высшим эзотерическим причинам не столь не может, сколь не желает тебя радовать, ей-ей, не стоит надеяться, будто ваш банальный электронный эпистолярий превратится когда-нибудь в переписку Королевы Анны[23] и Сары Джеггинс, ес?..
Что такое страх, думает все чаще Аэс, и сама же себе отвечает, удивляясь люмпеновскому wordочку: страх – это подляна. Подляна, сидящая в каждом человечке. Подляна, мешающая дышать. Пытка иллюзией – да что там! Ад земной… Что-то вроде лю и нелю, только без деления на ч/б. Без бинарной этой логики типа гут-антигут, позитифф-негатифф, etc. Боится ли она, Аэс, терять?.. Недавно Кира – как бы мимоходом, вскользь – поинтересовалась, «зачем я тебе», и Аэс пожала плечами – «не знаю, не заморачивалась» (кстати, не лгала); Кира, глупыха, та еще бесприданница: «Я любви искала – и не нашла»… Вот он, главный страх, и ее, Аэс, тоже – не найти: самый страшный на свете страх! – или найти не там, или не ту, или не того… Всегда не там, всегда – не тех!.. Про то, что это искать надо днем с фонарем в себе и др. и пр. восемь дыр, вестимо, известно, – да кроме бестелесной субстанции есть ведь еще телесная, требующая некоего (назовем сие так) техобслуживания, что, впрочем, поправимо – белок же когда-нибудь распадется, улыбается Аэс; распадецца, смеется Кира громче обычного, распадецца, la-la!.. Но если подойти к страху как к одному из выпуклостей экзистенциализма, как к одной из красных его нитей… рассмотреть вначале обычный, а потом безотчетный – ту самую метафизическую тоску, bla-bla, которая и делает невыносиииииии… баста, kiska, займись-ка делом – приглуши свет!..
Тысячная доля секунды: лишь в ней – вечность, вот Кира и хочет удержать за вожжи ускользающий миг – удержать, дотронувшись, едва коснувшись, этого дурацкого «хлястика», будь он неладен: затянуть – на чем – петлю? Поставить – на ком – крест? Ваши чувства радиоактивны, сообщает закадровый голос. «Думаю об эТОм, а ты – на море? с моря? – едешь? летишь? А теперь: не об эТОм думаю, а ты словно читаешь ТО самое, но будто после, после всего… ТО есть две разные Я, две разные ТЫ: догоняешь?..» – Кира мечтает попасть в Страну Логофагов[24] и, вкусив лотос, кое о чем забыть. Нет ли у кого лишнего билетика? На ближайший проходящий? А? Не найдется лишнего, нет? И у вас? И вы тоже – тоже не сдаете?..