И вот тогда, вытянувшись на кровати и глядя через окно, как полыхает город, подожженный разъяренными массами, я закурила «Мальборо» и стащила колготки. Я сделала себе самую лучшую маленькую встряску из всех, которые когда-либо делала.
Революция, Дик, это кайф!
~~~
Старательный читатель всегда сможет перейти от иносказательного смысла к прямому…
Год 2000, 7 декабря
Ну вот, Дик, все получилось: я богатая, меня наградили орденом Почетного легиона, у меня замок в Солоне, и я сладострастно растянулась на ковре, с повсюду гадящими Гиком и Нунком у моих ног, перед потрескивающим огнем в камине. У меня по-прежнему нет детей и нет СПИДа. Но что я обрела взамен?
Двенадцать лет!
Я — старуха! Мне уже стукнуло тридцать два года (перевалило за тридцать два!). Для чего нужны деньги? Поверь моему опыту, Дик, чем больше их у тебя, тем меньше ты в них нуждаешься. Деньги — это мечта бедных, поэтому социализм никогда не будет философией богатых. Только бедные хотят стать богатыми; только социалисты не хотят быть бедными. Мерзкий прозаический менталитет бомжей!
Ты не хуже меня знаешь, Дик, какие печальные события омрачили жизнь Франции и всей Европы в течение последнего десятилетия.
Вскоре после моей измены весь мир последовал моему примеру и отказался от социализма. Но началось все с жителей Незнаюкакогогорода. Как только СОИ быстро подавил исламскую революцию, которую сам же и спровоцировал, все проголосовали за правых — без сомнения, из-за страха, который сами себе внушили. Франция тоже не замедлила переметнуться на правую сторону; Восточная Европа также перешла на Запад, обрушив железный занавес. Таким образом все долго жили в полном смятении, не зная, где Запад, а где Восток, где левые, а где правые, где социализм, а где капитализм. Падение Берлинской стены принесло пользу хотя бы в одном — позволило открыть множество еще не охваченных туристической индустрией стран: Литву, Латвию, Эстонию, Азербайджан, Молдавию, Киргизию, Армению, Словакию, Сербию, Хорватию, Боснию. Когда-нибудь, когда люди там перестанут убивать друг друга, Средиземноморский клуб откроет в них свои отделения…
Хоть я и была инициатором этого огромного социального и политического движения, Дик, но этим совсем не горжусь! Возможно, поэтому я и не говорила с тобой двенадцать лет. Мне было стыдно. Я себя презирала. Мне опротивело все на свете, я потеряла вкус ко всему!
Я — человек, «разочаровавшийся в социализме».
Капитализм, если вдуматься, это ловушка для простаков!
Для чего покупать один, два, четыре «роллса» (а я могу купить двадцать, Дик, но расскажу тебе позже, как заработала свое состояние), когда во времена социализма — добрые времена! — он был в моем распоряжении бесплатно? Для чего нужно десять вертолетов, когда раньше у меня был вертолет мэра?
Платить — это прогресс или отсталость? Какой девиз капитализма? Каждому в зависимости от его кошелька! Разве с этической точки зрения это не напоминает социалистический тезис: мне по моим потребностям?
В моем замке пятнадцать комнат, но разве я могу спать больше, чем в одной? Разве мне нужно больше одной кровати? Больше одной подушки под голову? Я скучаю по своей пятикомнатной квартире в мэрии, по двум комнаткам в моем частном отеле на площади Сент-Катрин, за которые я расплачивалась всего лишь ночными услугами, оказываемыми ЖДД два раза в неделю… Бедный старик не так давно умер от рака (однако он курил только легкие «Мальборо»). Папа тоже умер от рака — как и мама, и отчим. Но не потому, что они не обращались в исследовательские ассоциации, борющиеся против рака, просто те ничего у них не нашли.
Да, у меня есть Гик, да, у меня есть Нунк (два гаденыша), зато у меня больше нет Глуглу, которая обладала тем преимуществом, что отправляла свои естественные надобности прямо в аквариум. Ей больше не нужен аквариум — она умерла. Но не от рака. Я ее утопила, хоть и не собиралась этого делать, честно говоря. Глядя, как она вертится туда-сюда, я сказала: «Так больше не может продолжаться» и выбросила ее в Сену, крикнув напоследок: «Давай, рискуй! Стань self-made-fish![45]. Живи своей жизнью!» К несчастью, она была не из расы акул и не умела плавать.
СС тоже умер во время одного из сеансов нео-кантовского наказания, на который я согласилась из милости. Однако этот легавый писака переоценил свой возраст!
Все уходят, всё отправляется к черту. Всё не так, как было когда-то. Ничто больше не может устоять. Даже Берлинская стена… Даже занятия современным искусством! Это какой-то сплошной обвал. Вы только подумайте, что на одном из аукционов Друо за комплект из четырех моих белых монохромов не захотели дать даже ста пятидесяти пяти франков! Мир полностью изменился. Прошлое всё перечеркнуто. У нас было всё. Теперь мы — никто.