И вот тогда ЖДД заявил, что устал и хочет домой, чтобы лечь спать.
Мой монохром поблек: синий футуриста Кляйна перешел в зеленый пассеиста Веронезе.
Мы впрыгнули в одно такси. Я очутилась между ними на заднем сиденье. «Отвезите меня ко мне», — сказал монохром. И тут я почувствовала цепкие лапы на своих бедрах. И омерзительно человеческие губы: СС целовал меня. Мы целовались, а шофер такси — иммигрант — следил за нами в зеркало заднего вида. И весь Париж — Париж by night[10] — отражался или казалось, что отражается в лобовом стекле, наподобие диапозитивов, предназначенных для туристов и продающихся на Монмартрском холме или на паперти возле Нотр-Дам. Две башни Нотр-Дам то возникали, то исчезали из нашего поля зрения. Затем мы оставили позади себя сверкающую в темноте Сену, скользившую, извиваясь, к острову Сен-Луи, площадь Шатле, башню Сен-Жак. Париж ирреальный, призрачный скользил в ветровом стекле, как диапозитивы в проекторе, как ломтики ветчины в машинке для нарезания, пока наше призрачное такси скользило по Парижу. Один лишь Джеф Кун или несколько престарелых провинциальных фотографов могли бы запечатлеть величие и эстетическую насыщенность этого открыточного Парижа, кружащего голову своей калейдоскопической игрой в стеклах нашей призрачной машины, совершающей ночной дозор.
Однако ЖДД, бесчувственный к моим художественным размышлениям, — их не могла прервать даже усердная работа ртов, к которой меня принуждал СС (я пока все же не утопленница!), — сгорая от нетерпения, стал, как обманутый ребенок, требовать и свою долю: он тоже хотел меня поцеловать. Конечно, он этого не слишком хотел (я между делом смогла проверить, что у него хватило ума не возбудиться), а просто по глупости попался в ловушку той схемы повествования, которая берет начало от старого водевиля и требует, чтобы подобные вечера заканчивались постелью. А я-то ведь ожидала, что он разорвет наши цепи и бросится вглубь неизведанного, — неважно, ада ли, рая, — чтобы открыть для себя нечто новое! Его губы были еще более вялыми (он был старше СС) и пахли оссобюко.
Мы приехали на площадь Виктуар, где жил ЖДД.
И что вы думаете? Какая проза! Он предложил подняться к нему «пропустить по последней». Ждала ли я, что мой Ив Кляйн подарит мне свадебное путешествие в Канны или сто двадцать дней в постели? Конечно, Та, какой я стану позже, — когда у меня появятся две шиншиллы Гик и Нунк и небольшой замок в Солони, — вспомнит эту сцену номер один, ознаменовавшую мой жизненный дебют, а также множество деталей, которые Та, какая я есть, — то есть дурочка Лю, — предпочитает опустить, так как ей за них стыдно. Однако на самом деле Лю была переполнена гордостью — первые марши на ее первом этапе неудержимого социального восхождения были маршами величественной лестницы в доме семнадцатого века, воздвигнутого во времена Людовика XIV. В этом квартале она до сих пор и не мечтала очутиться. Ее переход из Гарж-ле-Гонесса (XIX округ, Париж) intra muros[11] был апогеем ее восхождения, хотя она все еще продолжала считать себя бедной жительницей предместья. Перейти из XIX округа в I было умопомрачительным «прыжком вперед». Переспать с ЖДД и СС — соглашательским шагом.
Но, в конце концов, я была парижанкой.
То, что я сделала этим вечером, не сделало бы ни одно животное.
~~~
Фигуративное искусство… копирующее невидимый мир, превратилось в абсурдность… и анахронизм…
16 сентября
Весь XIX округ узнал, что я переспала с ЖДД. Действительно, я не смогла удержаться, чтобы не рассказать об этом мамаше, когда вчера утром вернулась домой на авеню Жана Жореса (я все-таки опустила присутствие третьего жулика СС на этой маленькой вечеринке. Мамаша ратует за сексуальную свободу без границ, но сексуальная свобода имеет границы.). Как и следовало ожидать, мамаша поспешила оповестить о случившемся весь квартал: почтальоншу, булочницу, мясника, продавщицу в табачном киоске. «Моя дочь спит с ЖДД!» Я так и вижу, как эта несчастная, гордо выпятив грудь и задорно поправляя свои завитушки, выпаливает все это! Нужно сказать, что я тоже не стала делать из этого тайны. Вначале я позвонила папе в его кабинет на улице Гут д'Ор. И он принес мне свои поздравления. Баб (Бабетт), Бижу, Бронкс и Сюзетт от такой новости чуть не попадали! «Не заливай! Я не верю! (Лепетали они в трубку.) И как это было? Здорово?»