На этот счет я предпочла не распространяться.
В общем, это вызвало пересуды.
Да такие, что я не могла больше появляться в супермаркете на улице Обервилье, где все продавщицы и кассирши бесцеремонно меня разглядывали и отпускали двусмысленные шуточки.
Был только один выход — бегство.
Сегодня вечером я уезжаю в Марокко.
В отпуск с ЖДД.
Подальше от этих плебеев. И от моей жалкой семьи.
Отныне мне следует держаться от них на почтительном расстоянии.
Мы не берем с собой СС. Мы не находим общего языка с ним в постели. Он вульгарен. Ведет себя как в девятнадцатом веке, без конца занимаясь любовью, что огорчает ЖДД, который только сидит на краю кровати и смотрит. Нужно ли говорить, как мне это осточертело!.. Мы с ЖДД ведем себя словно паиньки. Как две картинки. А две картинки, даже непристойные, не могут проникнуть друг в друга. Для этого им понадобилось бы третье измерение.
Статуя, в крайнем случае.
20 сентября
Марокко — это Восток.
Здесь огромное количество рабочих-иммигрантов. Особенно магребинцев, которых называют аборигенами. Мы остановились в «Мамунии», в Марракеше, единственном достойном месте для таких важных персон, как я.
При входе в отель какой-то абориген, переодетый в араба (на нем были шелковые шаровары и красная феска, вышитая золотом), попытался украсть мой чемодан как раз в тот момент, когда я выходила из такси. Однако я так крепко ухватилась за ручку, что он ее чуть не оторвал. Зато ЖДД отдал ему чемодан, даже не сопротивляясь. Воришка после выполнения обычных формальностей в рецепции провел нас в наш номер (огромные апартаменты, выходящие в большой сад, усаженный пальмами), где поставил чемодан ЖДД и где я поставила свой. Чтобы поблагодарить его за эту мелкую кражу, ЖДД дал ему двадцать дирхем, что равно приблизительно двадцати франкам.
В «Мамунии» я узнала, что такое борьба за места.
Конечно, это понятие не было мне неизвестным. Я прочитала «Манифест коммунистической партии» Пруста, но одно дело теория, другое — практика. В семидесятых годах некоторые студенты, выходцы из обеспеченных семей, устроились на завод, чтобы изучить все на собственном опыте; я же устроилась в «Мамунии» возле бассейна. Как и рабочим на заводах «Рено», каждое утро мне нужно было встать на заре, чтобы найти место поближе к воде и завладеть матрасом. Мест действительно не хватало из-за переизбытка супруг толпившихся там каждый день месье торговцев одеждой, месье из шоу-бизнеса и прочих месье из бумажной промышленности, журналистики, литературы или из политических кругов. Некоторые из этих дам, пользуясь высоким положением своих супругов в правительстве (там была даже жена заместителя госсекретаря), заставляли то одну, то другую особу, обычно молодую и красивую, уступать им место. «А иначе я нашлю на вас или вашего мужа налоговую инспекцию!» Фауна, населяющая «Мамунию» возле бассейна, состояла в основном из таких важных персон, как я, француженок, нескольких американок и европеек, а все или почти все многочисленные рабочие-иммигранты находились за пределами отеля. За исключением инструктора по плаванию (араба) и официантов (марокканцев или аборигенов). Если верить большинству интеллектуалов, как ППТТ или ИВГ, выступающих по телевизору, отныне борьба за места — понятие устаревшее. Мой опыт, ясное дело, развенчивает их утверждения. Но я уточняю, что иммигранты не участвуют в этой социальной борьбе: ни инструктор по плаванию, ни официанты в течение всего времени, пока длилось мое исследование, не сделали ни малейшего жеста, чтобы захватить матрас.
22 сентября
Все должны были бы пожить в «Мамунии». Я лично здесь уже три дня и чувствую себя все лучше и лучше в роли привилегированной. Хотя принадлежность к высшему сословию в этом отеле практически ничего не дает, здесь никогда не требуют денег. Вы заказываете бутылку шампанского или икру (местное блюдо), говорите официанту-аборигену номер своей комнаты — и точка! Всё бесплатно. Настоящий социализм! Пока с архаичными капиталистическими производственными отношениями не будет покончено, — силой, если понадобится, чтобы могли свободно развиваться производительные силы, науки и технологии, — никогда в этой юдоли слез, где «Мамуния» всего лишь изолированный от мира оазис, не сможет восторжествовать Общество Изобилия, то есть мир, где всё, что сегодня имеет заоблачную цену, не будет иметь цены. Местные власти, к каким бы политикам себя ни причисляли, зорко следят за тем, чтобы этот момент спасительного крушения никогда не наступил!