Запах Матери
Том Ⅰ: Длинный полет птицы Рух
Чэн Цяню формально было десять лет1, но он рос слишком медленно, чтобы соответствовать своему возрасту.
1 В Китае сразу после рождения ребёнку насчитывается целый год жизни, и каждое последующее прохождение Нового года согласно лунному календарю, а не дня от официальной даты рождения, добавляется ещё один год к человеческому возрасту.
Было около полудня, он нес дрова со двора в центральный зал. Чэн Цяню пришлось сбегать туда-сюда дважды, поскольку принести целую связку оказалось слишком трудно. Затем он вытер пот и приступил к готовке. В эти дни его отец занимался приемом гостей, поэтому домашние дела, включая мытье посуды, приготовление пищи, разжигание огня и колку дров, легли на плечи Чэн Цяня, которому приходилось крутиться, как волчок, готовый поднять ветер в любое время и в любом месте. Из-за невысокого роста Чэн Цянь испытывал некоторые неудобства при обращении с большим котлом, так что он взял стул, чтобы дотянуться до него. Чэн Цянь с шести лет научился готовить стоя на нем, несмотря на то, что все четыре ножки различались по длине. Много раз он был близок к тому, чтобы упасть и стать бульоном, но в конце концов достиг баланса. Когда Чэн Цянь подливал воду в кастрюлю, его старший брат вернулся домой.
Старший сын семьи Чэн уже достиг возраста пятнадцати лет. Пропахший потом, он тихо вошел в комнату, осмотрел все вокруг, после чего спустил младшего брата со стула и подтолкнул его в спину.
— Оставь это мне. Ты можешь пойти и поиграть, — сказал он приглушенным голосом.
Чэн Цянь, конечно же, на улицу не пошел.
— Старший брат! — позвал мальчик, а затем, громко вздохнув, присел на корточки и принялся раздувать огонь.
Чэн Далан2 молча посмотрел на него.
2 Далан: в китайской семье старшего сына часто называют Далан (大郎), второго сына называют Эрлан (二郎), и третьего называют Саньлан (三郎).
В их семье было трое сыновей, Чэн Цянь — второй, поэтому его называли «Чэн Эрлан», пока, накануне вечером, их не посетил гость.
Далан знал, что вряд ли тот сможет еще раз назвать себя так, ведь теперь, наряду с удобным прозвищем, его младший брат полностью сменит имя и уедет куда-нибудь далеко.
Гость, посетивший их накануне, был неизвестным даосом. Он беззастенчиво представился «Мучунь чжэньжэнем»,3 но, судя по внешнему виду, вряд ли обладал какими-то выдающимися способностями. С редкой бородкой, полузакрытыми птичьими глазами и тонкими ногами, видневшимися из-под складок одежды, развевающейся на ветру, он больше напоминал гадалку, зарабатывающую обманом и блефом, чем Бессмертного.
3 Мучунь: большое дерево с большой продолжительностью жизни. Чжэнжэнь — буквально: «истинный или подлинный человек» — китайский термин, впервые появившийся в «Чжуанцзы», означающий «даосский духовный учитель», примерно переводимый как «Совершенный Человек».
Чжэньжэнь просто проходил мимо во время своего путешествия. Он подошел, чтобы попросить воды, и не ожидал увидеть Чэн Эрлана.
Чэн Эрлан только что вернулся домой. Он был в деревне у старого туншэна4, который много раз проваливал императорские экзамены, но все равно набирал студентов и учил их читать. Туншэн требовал непомерно высокое вознаграждение, несмотря на свои крайне скудные знания. Он задрал нос и не принимал такие вещи, как самодельное вяленое мясо, фрукты или овощи, требуя лишь настоящее золото и серебро. Более того, сумма зависела от его личного отношения. Если туншэна кто-то злил, он сдирал со своих учеников еще больше.
4 Туншэн: в переводе с китайского это означало просто-напросто «ученик» и означало лишь то, что почтенный туншэн имеет право сдавать третий экзамен, на получение ученой степени.
Как человек со столь неподобающим поведением, он совершенно не годился для работы учителем, передававшим мудрость, знания и разрешавшим сомнения. Но, к сожалению, детям из сельской местности получить образование было нелегко, потому никакого другого выбора у них не было. Особенно учитывая, что второго преподавателя не сыскать и в радиусе ста ли 5.
5 Ли: единица длины, эквивалентная 500 метрам.
В свете семейных обстоятельств чета Чэн определенно не могла позволить себе обучение сыновей. Но все эти непроизносимые архаизмы, казалось, особенно привлекали Чэн Цяня. Поскольку он не мог лично посещать занятия, то вынужден был периодически подслушивать под дверью.
Старый туншэн на полном серьезе верил, что каждая капля его слюны является результатом кропотливого труда. Он не желал, чтобы люди слушали его бесплатно, и часто, остановившись посреди лекции, бдительно обходил окрестности. Чэн Эрлан, подобно обезьяне, прятался в кроне высокого дерева. Каждый раз теория «самосовершенствования, семейной гармонии и мира во всем мире» бросала его в дрожь.
Прошлой ночью, по указанию отца, Чэн Эрлан подал чашу с водой гостю, но, как ни странно, тот не согласился ее принять. Вместо этого он протянул тощую, как безлистая ветка, руку. Он не прощупывал кости Эрлана и не использовал никаких необычных приемов, просто поднял лицо мальчика, который изо всех сил старался изобразить «начитанность», и посмотрел ему прямо в глаза. Чжэньжэнь, казалось, уловил что-то в этом взгляде. Он странно кивнул и с важным видом проговорил:
— Если вы спросите меня об этом ребенке, то я скажу, что он благословлен великими дарами. В будущем он может приобрести способность парить в небе и нырять глубоко в море, и, возможно, впереди его ждет большая удача. Он особенный и далеко пойдет!
Далан тоже присутствовал при этой сцене. Будучи учеником лавочника, он видел людей, путешествующих с юга на север. Поэтому он считал себя человеком знающим и опытным, но никогда не слышал о возможности судить об одаренности другого одним взглядом.
Далан хотел возразить шарлатану, но, прежде чем он успел открыть рот, с удивлением обнаружил, что его отец в самом деле поверил во всю эту чушь. Вдруг, его потрясла мысль, неожиданно пришедшая ему в голову.
Семья Чэн не отличалась особым богатством, особенно после того, как мать в этом году родила их третьего младшего брата. Роды прошли тяжело, и с тех пор она настолько ослабла, что всегда оставалась в постели. Как следствие, в доме вместо здоровой работящей женщины появилась мать-инвалид, жившая на лекарствах.
Вдобавок ко всему прочему, из-за нескольких месяцев без дождя им грозил серьезный неурожай. Три брата… их семья вряд ли могла позволить себе прокормить их всех. Далан точно знал, о чем думали его родители. Он довольно долго был подмастерьем, так что через год или около того смог бы самостоятельно зарабатывать деньги и стать опорой своей семьи. В то время, как его младший брат был еще младенцем в пеленках, родители, естественно, с трудом представляли расставание с ним. А вот Эрлан казался совершенно лишним. Возможно, для него было бы лучше совершенствоваться вместе с этим даосом.
Если ему повезет и он добьется успеха, это будет потрясающе. Даже если нет, он сможет прокормить себя и вырасти, независимо от того, будет ли зарабатывать на жизнь гаданием или обманом. Оба варианта могли бы сойти за его собственный жизненный путь.
Мучунь чжэньжэнь и близорукий глава семьи вскоре заключили «сделку». Чжэньжэнь оставил серебряный слиток, в обмен на который Чэн Эрлан должен был пойти с ним. С этого момента он перестал бы носить имя «Чэн Эрлан» и сменил бы его на «Чэн Цянь». Сегодня днем он разорвет узы с этим миром и отправится за своим наставником.