Только что, Ли Юнь буквально сидел на кровати из гвоздей, но теперь его, всегда казавшееся злым, лицо, приняло внимательное выражение. Он не сводил глаз с учителя, больше похожего на ламу, исполнявшую танец изгнания демонов.
Их мастер продемонстрировал своим ученикам полную форму владения деревянным мечом Фуяо, закончив представление позой: «Птица Рух, стоящая на одной ноге». Он раскинул руки, держа оружие и вытянув шею, будто бы смотрел вдаль, после чего неуверенно встал и сказал:
— Это первый стиль деревянного меча Фуяо, «Длинный полет птицы Рух»!
Однако он больше напоминал кукарекающего петуха, чем расправляющую крылья величественную птицу.
Хань Юань прикрыл рот ладонью, от едва сдерживаемого смеха его лицо покраснело.
В этот раз учитель не стал терпеть столь неуважительное поведение. Он ударил Хань Юаня мечом по голове, и движение это было куда более аккуратное, чем до этого.
— Что я тебе говорил? Сосредоточься! Не будь легкомысленным! — отчитывал мальчишку Мучунь чжэньжэнь. — Над чем ты смеешься, а? Глупость! Чтобы пять копий Священных писаний «О ясности и спокойствии» были у меня на руках завтра же.
Услышав резкий упрек, Хань Юань немедленно прибегнул к своему последнему средству и бесстыдно сказал:
— Мастер, но я еще не умею читать.
— Тогда тренируйся и подражай почерку Ли Юня!
Переписывание правил клана, все-таки, пришлось отложить.
Когда второй старший брат подошел, Мучунь обратился к нему:
— Возьмешь младших братьев, чтобы потренировать первый стиль. Руководство по второму я дам тебе позже.
«Слышал, прошло больше года с тех пор, как Ли Юня посвятили, но он все еще не добрался до второго стиля. Неужели он целый год тренировался кукарекать как петух?», — подумал Чэн Цянь.
Когда он вышел из раздумий, Ли Юнь уже принял стойку, с непроницаемым лицом он взял деревянный меч и сделал аккуратный первый шаг, продемонстрировавший удивительное честолюбие молодого человека. Его полумертвый мастер не шел ни в какое сравнение с жизнерадостным юнцом. Ли Юнь был назван в честь зеленого бамбука, и его поза также напоминала изящный стебель. Меч со свистом рассекал воздух, и сила удара, каждый раз, поднимала яростный ветер.
Это был дух молодости. Непобедимый дух!
Маленький воробей, до того сохранявший невозмутимость, ударился в панику. Он взмахнул крыльями и взмыл в небо.
Прежде чем Чэн Цянь и Хань Юань вернулись на землю, второй старший брат громко крикнул, сохраняя суровое выражение лица:
— Контролируй свое тело! Направляй энергию Ци и стимулируй кровообращение! Живи, чтобы достичь бессмертия!
… юный фехтовальщик мгновенно превратился в продавца пилюль.
Однако, Ли Юнь не чувствовал ни капли стыда. Закончив фразу, он обернулся, чтобы состроить гримасу своим ошеломленным младшим братьям.
Сокровище клана
Янь Чжэнмин неторопливо полировал деревянный меч шелковым платком, наблюдая, как его младшие братья обучались фехтованию.
Их умение обращаться с оружием казалось ему, в буквальном смысле, шуткой. За исключением Ли Юня, выглядевшего более-менее прилично, двое других братьев в основном забавлялись с мечами, будто две большие обезьяны, играющие с палками. Но учитель все еще поправлял их позы и положение рук.
В один момент он сказал:
— Деревянное оружие не может причинить боль, но настоящие мечи и сабли — еще как могут. Чтобы справиться с ними, нельзя позволять себе излишнюю осторожность. Чэн Цянь, не сжимай лезвие. Нервы на кончиках твоих пальцев связаны с сердцем, разве ты не чувствуешь эту боль?
Затем учитель повернулся к другому младшему брату.
— В Восточном море есть сабля весом в триста цзинь 1, удержать ее возможно лишь обеими руками. Но это всего лишь меч, Сяо-Юань. Думается мне, ты занимаешься не фехтованием, а ковкой железа.
1 Цзинь — китайская мера веса (= 0,5 килограмма)
А иногда мастеру приходилось закатывать рукава и подбегать к Ли Юню, чтобы остановить того от создания проблем.
— Прекрати немедленно! Эй, осторожнее с этим! Такими темпами ты проткнешь себе глаз.
… Сказать «невыносимо для взора» означало похвалить этих сопляков.
Молодой господин Янь огляделся по сторонам и посмотрел на Чэн Цяня, задержавшись на нем взглядом чуть дольше.
Он хорошо знал, что Чэн Цянь ребенок из сельской местности, но считал его нахождение здесь приемлемым, так как тот не совершал никаких бесчеловечных поступков и не доставлял хлопот своим поведением.
Янь Чжэнмин не чувствовал угрызений совести и никогда не раскаивался. С течением времени и в зависимости от настроения эти качества в нем даже усиливались.
Кроме того, молодой господин Янь также признавал, что иногда его можно было назвать несколько поверхностным — он имел очень четкое представление о том, что ему не хватало как знаний, так и моральных качеств. Именно поэтому он и не мог требовать того же от других. Соответственно, единственный способ, который у него оставался, чтобы отличить свои симпатии от антипатий, — это судить по внешности.
Исходя из этого критерия, люди вроде Хань Юаня в глазах Янь Чжэнмина выглядели непростительным злом.
«Судить по внешности» для Янь Чжэнмина было железным принципом. И все-таки, он сделал для себя два исключения: первое касалось мастера, второе — Ли Юня.
Несмотря на то, что учитель выглядел так, будто его переполняли пороки, молодой господин Янь прощал ему это. В конце концов, он занимался с ним самосовершенствованием уже на протяжении восьми лет; он был, так сказать, избалован мастером и эмоционально близок с ним.
А что касалось Ли Юня… каким бы красивым тот ни был, Янь Чжэнмин оставался абсолютно непримирим с ним: этот парень чертовски ему надоел!
В случае Чэн Цяня, Янь Чжэнмин, признаться честно, был слегка очарован. Иначе он не дал бы ему конфет при первой встрече — подобное было такой же редкостью, как цветение саговника — жаль, что третий младший брат не оценил его доброту.
Пока младшие братья бегали вокруг, создавая шум, Янь Чжэнмин просто стоял, рассеянно держа в руке деревянный меч. Он размышлял о застое в своих навыках.
Прошло уже восемь лет с тех пор, как Янь Чжэнмин начал обучаться у своего мастера. Однако, он едва добрался до третьего стиля.
И, хотя первые движения учителя напоминали «Игры пяти зверей» 2, в искусстве владения мечом, как таковом, не было ничего абсурдного.
2 Лечебная гимнастика «Игры пяти зверей» была разработана знаменитым китайским врачевателем Хуа То. «Игра» состоит из ряда укрепляющих здоровье упражнений, имитирующих шаловливые и резвые движения пяти животных: тигра, оленя, медведя, обезьяны, журавля.
В отличие от невежественного маленького нищего Хань Юаня, родители Янь Чжэнмина, еще до посвящения того в клан Фуяо, наняли лучшего мастера для обучения своего сына фехтованию. Даже если он не был искусен, слепым его тоже нельзя было назвать.
Владение деревянным мечом Фуяо, в общем, включало в себя пять стилей: «Длинный полет птицы Рух», «Поиск и преследование», «Неприятные последствия», «Падение из процветания» и «Возвращение к истине». Каждый из них состоял из двадцати пяти движений, порождавших бесчисленное множество вариаций. По мере своего взросления Янь Чжэнмин питал иллюзии о всеобъемлющей природе данного стиль фехтования. Сделав перерыв и хорошенько поразмыслив над этим, он пришел к выводу, что из каждой точки действительно вытекали бесконечные возможности.