«Если подумать…», — его веки резко дернулись. Он вдруг понял, что его учитель — настоящий! Настоящая, живая ласка, запершаяся в глубине гор!
Тем не менее, сейчас положение ласки-затворника выглядело не столь оптимистичным. После того, как Чэн Цянь и его старшие братья ушли, он приказал младшим адептам убираться, затем немедленно рухнул на стол, и из его груди вырвался клуб темного дыма. Существо, овладевшее его телом, приземлилось на землю, приняв смутные очертания человеческой фигуры.
Силы, помогавшие ему запросто вырезать амулеты, покинули старика. Его сильно знобило. Немного помолчав, он, наконец, хрипло сказал:
— Ты сошел с ума?
Черная тень некоторое время стояла тихо, после чего ответила:
— Король монстров должен уважительно относиться к моим меткам. Пока эти дети держат мой талисман, они будут в безопасности. Расслабься. Для них это просто приключение.
Мучунь чжэньжэнь выглядел довольно угрюмым, он по-прежнему не мог встать, будто его тело чем-то сковали.
— Хоть мои знания и способности очень ограничены, а зрение затуманилось от старости, я все еще далек от того, чтобы не заметить невидимые заклинания, соединенные с видимыми. Для одного путешествия в Долину Демонов было бы достаточно призыва молний, чтобы защитить их. И, учитывая личность Цзыпэн чжэньжэнь, она не станет усложнять жизнь нескольким детям… Так какого же черта ты делаешь? Что за послание ты вложил в невидимую печать?
На этот раз черная тень не ответила.
- Говори! — прогремел Мучунь чжэньжэнь.
Тем не менее, тень уже испарилась, подобно клубу дыма, не оставив никакого следа, кроме слабого исчезающего вздоха.
Будто ее никогда и не было.
Примечание переводчика: пожалуйста, не воспринимайте слова Чжэнмина буквально! «Курица» — это образное выражение! Это не домашняя птица, которая охраняет пещеру!
Два брата
Не прошло и месяца с тех пор, как Чэн Цяня посвятили в клан Фуяо, а самый переломный момент в его жизни уже наступил — он, будучи учеником ласки, вместе с самовлюбленным, чересчур самонадеянным неженкой первым старшим братом, а также коварным и хитрым вторым старшим братом, собрались спасать своего четвертого младшего брата, которого, возможно, уже сожрали до костей.
А что будет, если Цзыпэн чжэньжэнь откажется освободить его?
И что, если их четвертого старшего брата уже подадут на чьей-нибудь тарелке, когда они прибудут?
Чэн Цянь уставился на талисман, зажатый в ладони. Мастер бросил его им сразу же после того, как закончил создание, ни слова не сказав о том, для чего он и как используется. Но первый старший брат просто принял амулет и ушел, не спрашивая. Неужели он уже знал ответ?
Чэн Цянь сомневался, что первый старший брат действительно разбирался в чем-то, кроме благовоний. Приготовившись услышать очередную немыслимую насмешку Янь Чжэнмина, он скромно спросил:
— Старший брат, ты знаешь, зачем нужен этот талисман?
— Для призыва молний, — ответил Янь Чжэнмин, не задумываясь.
Получив настолько прямой ответ, Чэн Цянь выдохнул с облегчением. Первый старший брат выглядел очень самоуверенно, потому, должно быть, так оно и было; он умел чувствовать энергию и, в конце концов, систематически изучал заклинания.
К сожалению, если бы Чэн Цянь знал, каким тщеславным его первый старший брат являлся на самом деле, он бы не ощутил облегчения столь рано — правда заключалась в том, что Янь Чжэнмин, лишь мельком бросив взгляд на талисман, подумал, что тот был примерно похож на призыв молний. Чэн Цяню же он ответил с полной уверенностью.
Янь Чжэнмин обладал слишком малым запасом терпения, чтобы регулярно сидеть и изучать скучные заклинания. Он поверхностно запоминал лишь грубые формы знакомых талисманов, и то лишь для того, чтобы ответить учителю на экзамене. Он понятия не имел, что значит «ничтожное несоответствие может привести к огромной ошибке» в данном искусстве.
Вскоре они добрались до подножия горы. За исключением Чэн Цяня, оба его брата прекрасно знали дорогу.
Сквозь щели между камнями отвесной скалы они увидели глубокую пропасть и услышали, как поднимается зловещий ветер.
Чэн Цянь не удержался и посмотрел вниз, из-за чего его сердце затрепетало в страхе. Там было слишком глубоко и высоко. Он никогда еще не видел ничего настолько опасного, и лицо его стремительно побелело. Но стоило ему немного перевести дух, захватывающая бездна под ногами каким-то неведомым образом привлекла его. Сдерживая тошноту, Чэн Цянь тяжело сглотнул, вытянул шею и еще раз осторожно посмотрел вниз.
Возможно, из-за того, что обычно он был слишком правильным и послушным, Чэн Цянь впервые обнаружил, какой очаровательной может быть близость бездны.
— На что ты смотришь? Хочешь разбиться в лепешку? — увидев, что Чэн Цянь уже опасно накренился вперед, Янь Чжэнмин сжал его плечо и решительно потянул назад.
Он всегда задавался вопросом, почему все дети имели склонность играть в кости со смертью. Он просто не мог не вспомнить, что сам в том же возрасте вел себя прилично и никогда не игрался. Возможно, оба ребенка, притащенные учителем на этот раз, были ненормальными?
Конечно же, «утонченный» молодой господин Янь никогда не грубил, он даже не мог пошевелиться, чтобы пойти на утренние занятия, предпочитая, чтобы его вместо этого просто перенесли, куда надо. Не существовало ни одной достаточно привлекательной вещи, способной его заинтересовать.
Тем временем они услышали шум воды. Янь Чжэнмин, с выражением необъяснимой ненависти на лице, стряхнул грязь со своих сапог на большой камень, словно она была величайшим святотатством в мире.
Затем он обернулся, уставился на Ли Юня.
— Мы почти на месте. Сюда.
Молодой господин Янь был избалован до такой степени, что стал неуправляемым. Он никогда не скрывал эмоции, очень явно демонстрируя их на своем лице. Чэн Цянь почувствовал злобу, отвращение и презрение, исходящие от взгляда первого старшего брата, как если бы тот сказал: «Разве не ты умер бы, чтобы узнать, как выглядит пещера? Теперь твое желание исполнилось. Запомни все хорошенько».
Лицо Ли Юня стало белым, как мел. Увидев это, Чэн Цянь начал думать, что он, такой маленький и незначительный, должен сделать, чтобы потушить пожар, если его старшие братья вдруг ввяжутся в драку.
Однако Ли Юнь, неожиданно, остался нем, как рыба. Он охотно принял то, что к нему относились, будто к половой тряпке, словно количество сарказма, звучавшего в голосе Янь Чжэнмина, могло улучшить его самочувствие.
Янь Чжэнмин бросил на него еще один свирепый взгляд, подвел братьев к пруду на вершине холма и остановился рядом.
— Вы оба умеете плавать? — спросил он, но прежде, чем они успели ответить, внезапно сказал самому себе. — Хотя без разницы, если не умеете. Задержите дыхание и держитесь рядом со мной. Не болтайтесь без толку, когда окажетесь в воде.
Закончив говорить, Янь Чжэнмин схватил Чэн Цяня за запястье с таким выражением отвращения и нежелания на лице, будто его заставили прикоснуться к собачьему дерьму.
Чэн Цянь никогда не касался руки, о которой заботились тщательнее, чем о ком-либо другом — даже лучше, чем о служанке, расчесывающей волосы первого старшего брата. На тех местах, какими Янь Чжэнмин держал меч или кисточку для письма, было всего несколько незаметных, не очень толстых мозолей, и сразу становилось понятно, что он не отличался трудолюбием от слова совсем.
Кроме того, на его руках не было и половины заусениц — что уж говорить о чем-то другом.
Однако вскоре эта красивая белоснежная ладонь утащила Чэн Цяня под воду.