Нянь Дада пристально посмотрел на пухлого малыша и, наконец, ушел, так ничего и не ответив.
Сперва Нянь Дада думал забрать переродившегося Нянь Минмина с собой, но, увидев, что малыш не беспокоился ни о еде, ни об одежде, что его родители живы, и что на улице он чувствовал себя как рыба в воде, юноша вдруг почувствовал, что в этом нет никакой необходимости.
Ведь для маленького Нянь Минмина парить в небе и ходить под землей могло быть не так приятно, как сидеть на корточках и радостно жевать тушеную утиную шею, верно?
Тогда зачем вообще беспокоить его?
Часть 2. Портрет
Говорят, что, когда все проблемы были улажены, люди вновь вернулись на гору Фуяо и, наконец, успокоились. Янь Чжэнмин приказал слугам перенести некоторые вещи из усадьбы сюда.
За столько лет у него накопилось приличное количество хлама, а сам глава Янь был не слишком организованным человеком и попросту не помнил, что именно хранилось среди всего этого беспорядка. Желая избавить себя от ненужной возни, он, пользуясь случаем, попросил Чэн Цяня все это разобрать. В результате, после долгого кропотливого труда, Чэн Цянь нашел в его вещах дюжину портретов. Его собственных портретов.
Когда-то Янь Чжэнмин написал их великое множество. Но, большинство из них оказались уничтожены им в порыве горя. Однако, при таком количестве рисунков, всегда найдутся рыбы, ускользнувшие из сетей2. В конце концов несколько портретов остались нетронутыми.
2 漏网之鱼 (lòuwǎngzhīyú) — рыба, ускользнувшая из сети (обр. в знач.: преступник, ускользнувший от наказания).
Чем больше Чэн Цянь смотрел на них, тем больше ему это нравилось, поэтому он решил, во что бы то ни стало сохранить их. Тогда он вспомнил о том, что у мастера Тун Жу совсем не было портретов. Когда-то в библиотеке хранился один, но он был случайно уничтожен. Не говоря уже об их дядюшке, Цзян Пэне, существование которого обернулось настоящей трагедией. Юноша ужасно хотел загладить вину перед предками.
Чэн Цянь был очень хорош в каллиграфии, но вот в живописи не преуспел, потому он решил попросить об этом старшего брата.
Услышав его просьбу, глава Янь сцепил пальцы и, с видом достойного молодого господина, мягко попросил его подойти. Выдвинув в обмен на слова Чэн Цяня весьма неразумные и совершенно непристойные условия, он на собственном примере показал своему младшему брату, что такое разодетый зверь3.
3 衣冠禽兽 (yīguān qínshòu) — презр., бран. разодетая скотина; зверь в человеческом облике.
Чэн Цянь решил, что ему не помешало бы остыть и попросту выгнал главу из павильона Цинъань.
В конце концов, у него не осталось другого выбора, кроме как пойти и найти Ли Юня. Ли Юнь с радостью согласился и, прихватив с собой младшую сестру, отправился на предпоследний этаж библиотеки, чтобы размахивать там кистью и брызгать тушью4.
4 挥毫泼墨 (huī háo pō mò) — размахивать кистью и брызгать тушью (обр. заниматься каллиграфией, живописью).
Все это время трудолюбивая Лужа, засучив рукава, тщательно протирала от пыли портреты их предков.
Внезапно девушка воскликнула:
— Ах, второй старший брат!
Ли Юнь самоотверженно корпел над листом бумаги, стараясь сделать все в соответствии с описаниями Чэн Цяня. Работа над картиной шла полным ходом.
— В чем дело? — отозвался он, не поднимая глаз.
— Твой портрет! Третий брат, смотри! — Лужа развернула пожелтевший от времени свиток. На картине был изображен один из старших. Его одежды выглядели неряшливыми, а длинные волосы растрепались, но черты лица юноши оставались красивыми и утонченными. Портрет явно принадлежал Ли Юню!
Когда Чэн Цянь снова посмотрел на него, он увидел надпись: Вэньчжу чжэньжэнь, ученик такого-то поколения, присоединился к клану Фуяо в такой-то месяц такого-то года. Этот человек добр и являет собой идеал высшей добродетели. Знаток обходных путей, он вошел в Дао никому не известным и совершенно уникальным способом. Но, так как в его руках всегда была игрушка с девятью звеньями, этот способ, в итоге, получил название «девять звеньев».
Когда Янь Чжэнмин обрел свое наследие, один из старейшин клана Фуяо сказал ему, что среди их предков был один, кто «вошел в Дао через «девять звеньев»». Именно его труды старейшина и передал Ли Юню.
И теперь… вещь вернулась к ее законному владельцу?
Оказывается, с незапамятных времен в клане существовал лишь один человек с «девятью звеньями».
И именно этот «человек с «девятью звеньями»» в итоге написал тот шедевр. Услышав об этом, Янь Чжэнмин решил взглянуть на него сам.
Он долго смотрел на его портрет, и, наконец, вынес свой вердикт.
— Второй брат, тебе лучше сделать перерыв. Прекрати позорить предков.
Но Ли Юнь отказался и продолжил размахивать кистью. В тот день он написал картину, изображавшую Хань Юаня на Южных окраинах. Однажды в праздник середины осени, он радостно показал ее самому Хань Юаню.
Взглянув на картину, Хань Юань почувствовал, что все теплые чувства к бывшему соученику разом испарились. Он также припомнил Ли Юню и то, что тот его обманул, так и не добыв знамя истинного дракона. Грозя непременно убить Ли Юня, Хань Юань гнался за ним до самой границы Южных окраин… Впрочем, это уже совсем другая история.
Экстра II
Однажды, ремонтируя мебель в зале Неизвестности, Нянь Дада и Ю Лян стали свидетелями того, как их второй дядюшка с ревом спускался с вершины горы, будто сбежавшая дикая собака.
— Оставь меня! Я хочу уйти в уединение… уйти в уединение… — кричал он.
Нянь Дада и Ю Лян удивленно переглянулись. В конце концов, они еще не знали, что значит «уйти в уединение».
Прежде, чем звуки его голоса стихли вдали, Ли Юнь, словно ветер, влетел в безымянную пещеру, лежавшую на полпути со склона и, протянув руку, ловко запечатал вход.
Но в следующее же мгновение с неба опустился сияющий меч, полностью разрушив запрет, созданный неизвестным старейшиной. Глава Янь, наконец, показал свое истинное лицо. Лицо человека, одержимого жаждой убийства.
Полный обожания Нянь Дада легко толкнул Ю Ляна локтем и воскликнул:
— Боже мой, твой учитель действительно хорош.
Но Ю Лян предпочел промолчать.
Порой ему казалось, что они с Нянь Дада должны были поменяться учителями. Так они смогли бы избавиться от чувства, что один из них ошибся дверью.
Спасаясь от неминуемой гибели, Ли Юнь завыл еще громче:
— Мастер! Старший брат собирается убить человека! Прошу вас, откройте же глаза и посмотрите на это! Вы так рано ушли. Никто, кроме вас не в силах его контролировать. Больше некому отвечать за ваших учеников. А теперь он обрел власть и может одной рукой закрыть все небо... Боги, помогите!
Нянь Дада был ошеломлен. Впервые он услышал такие отчаянные вопли.
Ю Лян поднял голову и посмотрел вверх, увидев в горном лесу красный отблеск. Это Лу... Нет, младшая тетушка Хань Тань и белый журавль спокойно проскользнули мимо. Спустившись ниже, девушка заняла удобное место, желая понаблюдать за шумихой, чтобы при этом не попасться никому на глаза.
Сколько еще раз жизнь подарит им такой изощренный опыт? Когда городские ворота охватывает пожар, даже рыбе в пруду приходится не сладко1.
1 城门失火，殃及池鱼 (chéngménshīhuǒ, yāngjíchíyú) — когда городские ворота охватывает пожар, рыбе в пруду приходится плохо (обр. при большом несчастье даже малому трудно уберечься).
Но Ю Лян был совершенно спокоен. Решив последовать примеру своего старшего, он заставил Нянь Дада опустить голову и быстро закрыл двери зала Неизвестности. Две пары глаз: одни сверху, другие снизу, с любопытством подсматривали в щель между створками.