— Ваш первый старший брат простодушен, не нужно его бояться. Просто ведите себя, как я.
Что он имел в виду, сказав «просто ведите себя, как я»?
Так или иначе, Мучунь чжэньжэнь с успехом превратил легкую растерянность своих маленьких учеников в абсолютное недоумение.
Проходя сквозь ворота, они увидели нескольких детей, следовавших вдоль журчащего ручья.
Все они были подростками, к тому же, выглядели очень умными и красивыми, словно золотые мальчики 1 настоящих бессмертных. Их рукава изящно развевались без всякого ветра.
1 Золотые мальчики — слуги бессмертных.
Глядя на них, даже Чэн Цянь, заносящийся всю дорогу, почему-то испытал чувство неполноценности, не говоря уже об ошеломленном Хань Юане.
Из-за чрезмерной чувствительности Чэн Цянь самопроизвольно занял оборонительную позицию. Его взгляд стал строгим, он выпрямил спину и попытался скрыть свое любопытство и невежество.
Лидер младщих адептов увидел Мучунь чжэньжэня издалека, и его смех достиг ушей новоприбывших, прежде чем юноша успел подойти.
— Глава клана, где вы были на этот раз? Как вы стали таким лохматым? Где… Где вы похитили молодых господ? — спросил он совершенно непринужденно.
Чэн Цянь внимательно изучил каждое его слово и фразу, но не нашел в них ни капли уважения, будто бы младший адепт приветствовал не «главу клана», а «дядюшку Ханя из соседней деревни».
Мучунь чжэньжэнь против такого нисколько не возражал. Он беззаботно улыбнулся, указав на Чэн Цяня и Хань Юаня:
— Это мои недавно принятые ученики. Могу я попросить тебя помочь им устроиться
— Где мне их поселить? — улыбнулся младший адепт.
— Этого — в Южном дворе, — Мучунь чжэньжэнь небрежно указал на Хань Юаня. Затем он опустил голову и случайно или намеренно встретился взглядом с Чэн Цянем.
Непринужденная улыбка Мучунь чжэньжэня внезапно исчезла. Помолчав немного, он почти торжественно произнес:
— Отведите его в боковой павильон.
На самом деле «боковой павильон» был не павильоном, а небольшим уединенным двориком, находящимся в отдалении. По одну сторону стены протекал спокойный ручей, а по другую находился бамбуковый лес, казавшийся чрезвычайно мирным.
Вероятно, лес рос здесь много лет, потому что даже ветер, проносящийся сквозь него, словно окрашивался в изумрудный цвет. Весь двор напоминал собой бамбуковое море, где свежая зелень очищала разум от желаний.
По обе стороны от дверей горел Вечный огонь, украшенный более изящными амулетами, чем «фамильная реликвия» семьи Чэн. Мягкий ореол его не дрожал от ветра. Между лампами висела табличка с иероглифами «Тихий и мирный». Видимо, их и два символа «Фуяо», увиденные Чэн Цянем ранее, написал один и тот же человек.
Юношу, сопровождавшего Чэн Цяня, звали Сюэцин. Он был почти того же возраста, что и старший брат Чэн Цяня. Сюэцин обладал средним телосложением и обычными чертами лица, что делало его самыми неприметными среди всех младших адептов. Но при внимательном рассмотрении он выглядел довольно привлекательно. Сюэцин казался молчаливым и не искал внимания.
— Это боковой павильон, также называемый Цинань. Слышал, когда-то здесь жил глава клана, но потом переехал. Он также использовался как Зал пения 2. Знает ли третий дядя, что такое Зал пения?
2 Зал пения - 斋堂 (zhāitáng) в оригинале звучит как трапезная.
На самом деле, Чэн Цянь не совсем понял, что это значит, но кивнул, не выказав особого беспокойства. После, Сюэцин провел его во двор и показал, расположившийся в его центре, небольшой пруд диаметром в один чжан. Фундамент, сделанный из черного вяза, украшали амулеты, предназначенные, вероятно для того, чтобы остановить отток воды — вода в пруду не текла и не расходилась рябью.
Но, присмотревшись, Чэн Цянь обнаружил, что это был вовсе и не пруд, а огромный драгоценный камень.
Этот камень — не нефрит и не изумруд — оказался очень холодным. Темно-зеленый, с легким синим отливом, он излучал безмятежное спокойствие.
Чэн Цянь никогда раньше не видел такого редкого сокровища. Даже если он и не хотел показаться невеждой, его на мгновение охватило изумление.
— Я не знаю, что это такое, но мы называем его мирным камнем. Глава клана обычно переписывал на нем священные писания. Летом с ним во дворе будет намного прохладнее, — сказал Сюэцин.
Указав на амулеты, Чэн Цянь не удержался от любопытства и спросил:
— Брат Сюэцин, для чего они здесь?
Сюэцин не ожидал, что Чэн Цянь будет так вежлив с ним. Некоторое время он был ошеломлен подобным обращением, а затем ответил:
— Вы поражаете меня больше, чем я мог подумать, третий дядя, — это не магия.
Чэн Цянь бросил на него быстрый взгляд. Сюэцин, к удивлению Чэн Цяня, уловил тень сдерживаемого сомнения в его движении, как если бы глаза могли говорить. По сравнению с другим ребенком, которого привел глава клана, этот казался Сюэцину нежнее и привлекательнее.
Сюэцин не нашел подходящих слов, чтобы описать свои чувства. Он мог сказать только, что этот юноша не имел благородного происхождения и не получил особого образования, но изо всех сил старался выглядеть настоящим молодым господином, правда, получалось очень неуклюже. В каждом его движении и поступке был намек на формальность, как будто он не знал, какую маску надеть, чтобы общаться с другими.
Проще говоря, он напускал на себя важный вид и притворялся, не преследуя никаких конкретных целей.
Обычно, люди, ведущие себя неестественно, всегда раздражали Сюэцина, даже если они были еще детьми. Но почему-то Чэн Цянь не был ему противен. Наоборот, он даже испытывал к мальчику некоторое сострадание.
— Третий дядя, я всего лишь слуга без особых способностей и отвечаю за повседневную жизнь главы клана и остальных дядей. Искусство создания амулетов — это обширное и глубокое знание, о котором я не имею ни малейшего понятия. Я слышал краем уха только пару слов от главы клана. Молодой господин, вы можете пойти и спросить главу клана или моего… Вашего первого старшего брата.
Чэн Цянь уловил слово «мой». При мыслях о слишком близком и недостаточно уважительном отношении младших адептов к главе клана его сомнения становились еще сильнее.
Вскоре Сюэцин познакомил Чэн Цяня с остальной обстановкой в комнате. Он поспешно помог мальчику принять ванну, чтобы смыть дорожную грязь и усталость, переодел и навел порядок в доме, а затем вывел его наружу.
Сохраняя привычную манеру поведения, Чэн Цянь принялся расспрашивать Сюэцина о первом старшем брате. Наконец, ему удалось узнать, что фамилия первого старшего брата была Янь, звали его Янь Чжэнмин, и родился он в богатой семье.
Насколько состоятельной была его семья? Чэн Цянь не очень хорошо это понял — всего лишь обездоленный ребенок, он не имел определенного представления о достатке. Насколько ему было известно, так называемые «богатые люди» являлись не более чем соплеменниками землевладельца Вана. Ван женился на третьей наложнице в шестьдесят лет. По мнению Чэн Цяня, он мог считаться очень богатым человеком.
Говорили, что, когда Янь Чжэнмину было семь лет, он сбежал из дома по пустяковому поводу и встретился с их хитрым… нет, проницательным учителем, который обнаружил талант Янь Чжэнмина к заклинательству.
С помощью своего легкого языка старый шарлатан успешно втянул молодого и неискушенного Янь Чжэнмина, который позже стал самым первым учеником Мучуня, в клан Фуяо.
Исчезновение молодого господина, естественно, повергло семью Янь в большое беспокойство, они истратили все свои силы и, наконец, нашли сбившегося с пути Янь Чжэнмина. Заманил ли его Мучунь или он сделал это по своему выбору — неизвестно, но молодой господин, словно одержимый, отказался вернуться домой и настоял на том, чтобы остаться и совершенствоваться со своим наставником.