7 虎头蛇尾 (hǔ tóu shé wěi) голова тигра, хвост змеи (обр. в знач.: пойти на спад, не довести до конца, кончиться ничем).
Так не кстати… Но в конце концов, он лично сломал барьер и освободил пленников Печати перерождения.
Один только любовный треугольник мог заставить людей разволноваться, что уж говорить о треугольнике ненависти.
Подножие горы Тайинь, куда ни глянь, тонуло в страданиях. Могильщики убирали трупы, а целители лечили раны. Девять мудрецов пали, большинство их последователей получили увечья. Похоже, стая драконов осталась без головы8. Боясь грядущей ответственности, они поспешно покинули поле боя.
8 群龙无首 (qúnlóng wúshǒu) — стая драконов без главы (обр. в знач.: масса людей без вождя; остаться без руководства).
Согласно условиям договора, теперь Хань Юань должен был проследовать в столицу под надзором Управления небесных гаданий, но Управление начало междоусобную войну. У них почти не осталось людей. У Чантянь был мертв, великий наставник убит представителями главных кланов, а Ю Лян забрал одежду У Чантяня и исчез. Оставшиеся заклинатели оказались лишь мелкими сошками, никто из них не посмел бы провоцировать его, даже несмотря на кровавую клятву.
Хань Юань стал первым в мире темным заклинателем, сидевшим на корточках у ворот «горчичного зернышка». Он не мог войти внутрь, но и уйти не мог.
Вскоре, из дворика вышел Ли Юнь и некоторое время смотрел на него со смешанными чувствами. Хань Юань медленно поднялся на ноги, разминая затекшие конечности. Ли Юню показалось, будто ему это снится. Человек перед ним уже не был тем ребенком, что бегал за братом хвостом, предлагая разорить птичье гнездо.
Хань Юань посмотрел на него, но ничего не сказал.
— Что ты собираешься делать? — спросил Ли Юнь.
Хань Юань на мгновение задумался, а после ехидно ответил:
— Я ведь уже говорил тебе, что я очень расчетливый?
Ли Юнь на мгновение потерял дар речи. Хань Юань тут же спросил:
— Чэн Цянь жив?
— Он потратил слишком много сил, но вскоре он сможет восстановить свою Ци.
Хань Юань усмехнулся.
— Правда? А мне показалось, что глава Янь так встревожился, будто его женушка вот-вот должна была родить.
Ли Юнь промолчал.
Хань Юань бросил взгляд на дворик, раскинувшийся внутри «горчичного зернышка», и увидел Лужу. Девушка сидела на стене и смотрела на него, не решаясь подойти.
Может, ей просто нечего было сказать, а может, она боялась его.
Кто просил его говорить ей, что он собирается вытащить из нее кости Небесного Чудовища?
Хань Юань цинично посмеялся над собой. Чувствуя себя бельмом на глазу, он повернулся и зашагал к остаткам Массива десяти сторон.
Ли Юнь на мгновение засомневался, но все же остановил его.
Казалось, сейчас он собрал все свое мужество, как в тот день, когда он признался, кто именно обманом заманил Хань Юаня в пещеру на заднем склоне горы.
— Ты знаешь, почему гора Фуяо все еще закрыта? Причина в том, что мастер оставил в печати главы клана три замка: «неба», «земли» и «человека».
Хань Юань слегка приподнял бровь и безразлично посмотрел на юношу, как бы говоря: «Это дела вашего клана, какое отношение это имеет ко мне?»
Ли Юнь спокойно выдержал его взгляд.
— Чтобы открыть эти замки, нам нужен изначальный дух пятерых из нас. Пять человек, включая тебя.
Сперва Хань Юань не на шутку удивился, а после, мышцы его лица слегка дернулись, будто близкий друг только что отвесил ему оплеуху. Его сердце переполняла невероятная обида, и не было никого, кому бы он смог об этом рассказать.
Ли Юнь понизил голос и спросил:
— Сяо Юань, тот свет, пролившийся из рукавов третьего принца, действительно открыл тебе тайное царство трех существований? Что ты там видел?
Хань Юань усмехнулся.
— Наверное, ваши могилы?
В это время сидевшая на стене Лужа внезапно открыла рот.
— Тайное царство трех существований олицетворяет путь небес. С древних времен люди из клана Фуяо следуют по пути человечности, это не имеет никакого отношения к тем кто... кто... к... э-э ... это… это… тому самому!
Последнее слово явно было неприличным. Лужа не осмелилась произнести такое вслух, потому намеренно опустила его.
Чтобы она ни говорила, но по-настоящему грубить девушка просто не могла. Выслушав ее, Хань Юань сказал: