Находясь внутри «горчичного зерна», Янь Чжэнмин спросил Ли Юня:
— Можешь сказать этому ублюдку, чтобы он заткнулся?
— Бянь Сюю? Это будет сложно, — нахмурился Ли Юнь.
— Я имею ввиду Хань Юаня.
— А, тогда хорошо, — ответил Ли Юнь и повернулся к Чэн Цяню. — Напротив Хань Юаня растет большая фирмиана11. Сяо Цянь, ты видишь ее? Сходите туда с Лужей, пусть он заткнется.
11 梧桐树 (wútóngshù) — фирмиана простая, китайское зонтичное дерево (лат. Firmianaplatanifolia).
Янь Чжэнмин лишился дара речи.
Мгновение спустя Лужа превратилась в огромную птицу. Она вылетела из «горчичного зернышка» и опустилась под деревом, растущим напротив Массива десяти сторон.
Перья красного журавля свисали вниз, и их было видно даже издалека. Хань Юань, все это время разглагольствовавший на платформе, увидел ее и прикусил язык.
— Жизнь младшего брата полна слез, — с удивлением произнес Ли Юнь, — но, если подумать, то именно смерть Сяо Цяня поразила его больше всего. Если присмотреться, можно увидеть, что каждый раз, когда он встречает Чэн Цяня, его внутренний демон слабеет. Но кроме него есть еще и наша младшая сестра. Когда Лужа была еще совсем маленькой, они хорошо ладили с Хань Юанем. В тот день внутренний демон взял верх, и он сказал ей, что хочет забрать ее кости. Теперь он чувствует себя виноватым перед ней. Такие встречи удерживают четвертого брата от зла.
Ли Юнь самодовольно покачал головой, чувствуя, что нашел верное лекарство.
Но Янь Чжэнмин ударил его остовом веера и процедил сквозь зубы:
— Заткнись, ничего ты не знаешь.
Ли Юн замолчал, и в этот момент ему показалось, что он ненароком опрокинул кувшин с уксусом12.
12 醋坛子 (cùtánzi) — уксусница, кувшин с уксусом (обр. ревнивец).
В конце концов, Бянь Сюй занимал высокое положение в обществе. Даже теперь он не растерял хороших манер. Необходимо было как можно скорее прекратить эту ссору и остановить Хань Юаня. Одной рукой в ладоши не хлопнешь13. Через несколько дней у него уже не будет сил сражаться.
13 孤掌难鸣 (gū zhǎng nán míng) — одной ладонью в ладоши не хлопнешь (обр. в знач.: один в поле не воин, непосильная задача).
— Простите меня, старика, но я не смогу вернуться домой, и не смогу избавиться от желания отомстить за убийство сына. Мы, зал Черной черепахи и этот человек, не сможем жить под одним небом14. Мы должны убить его! — выпалил он.
14 不共戴天 (bùgòngdàitiān) — не жить вместе с врагом под одним небом (обр. в знач.: пылать смертельной ненавистью).
Как только над остатками массива прозвучали эти слова, всеобщая ненависть людей к Хань Юаню вспыхнула вновь. Все бросились роптать наперебой.
В это время откуда-то издалека донесся голос:
— Демонический дракон ответит за все свои преступления. Если у вас нет к нему других претензий, то вам не стоило собираться здесь. Нет смысла вспоминать старые обиды. Сдается мне, что лишь Тан чжэньжэнь здесь способен рассуждать здраво. Зачем вам его убивать? Лучше позволить ему жить и искупить свои грехи.
Все присутствующие тут же обернулись на голос. Издалека к ним шел мужчина средних лет, в окружении нескольких учеников. Его фигура, которая еще мгновение назад казалась такой далекой, внезапно оказалась прямо перед глазами собравшихся. Мужчина был весьма красив и элегантен.
Старейшина горы Белого тигра немедленно вышел вперед, чтобы поприветствовать новоприбывшего.
— Глава.
Оказалось, это был истинный владыка горы Белого тигра.
Владыка кивнул и, сложив руки перед собой, повернулся к Бянь Сюю:
— Давно не виделись, брат Бянь.
Чэн Цянь нахмурился. Сидя на верхушке дерева, он быстро окинул взглядом всех присутствующих, а затем внезапно закрыл глаза. Разве этот человек не Цзи Цяньли? Старый сумасшедший с Платформы Бессмертных.
Почему он вдруг оказался не тем, за кого себя выдавал?!
Глава 96. В поисках Поглощающей души лампы
Увидев старого друга, Бянь Сюй опешил, но его настроение быстро ухудшилось.
Его борода и волосы поседели, но этот человек, казалось, был в самом расцвете сил. Внешне они разительно отличались друг от друга, как небо и земля. Жизнь заклинателя в несколько раз превосходила жизнь смертного. Вечная молодость и красота казались благословением, но у всего в этом мире есть другая, более жестокая сторона. Они могли опозорить себя, могли прослыть трусами и бедняками, но они никому не смели показывать свою старость.
Потому что «старость» для заклинателя — это не естественный процесс, а доказательство того, что «они не предназначены для Дао».